Вячеслав Шпаковский - Если бы Гитлер взял Москву

17 января ему доложили о содержании всех решений, принятых в Каринхале в сентябре 41-го, и Гитлер в основном их одобрил. В то же время он заявил, что не разделяет мнение ОКХ о том, что Советский Союз разбит окончательно и что его падение дело лишь нескольких месяцев, если не недель. Он также был сильно удивлен тем, что боевые действия на Восточном фронте в декабре были фактически приостановлены. Неужели германский солдат был настолько слаб и истощен, а также морально и физически устал, что не мог продолжать наступление и дойти до Рыбинска и Горького и выбить русских из междуречья Волги и Оки? Он был удивлен, почему наступление не было продолжено также и на юге, где силами союзников, по его мнению, можно было вполне занять всю излучину Дона и тем самым подготовить гигантские клещи для последующего летнего наступления вдоль Волги с севера на юг и с юга на север!

По его мнению, было очевидно, что подобные операции, проведенные еще до Нового года, должны были бы существенно облегчить выполнение планов летнего наступления. Фронтальный удар по Сталинграду, затем движение вдоль Волги на Саратов — вот, по его мнению, чем следовало заняться войскам южного направления в ходе новой наступательной операции, и это кроме того, что значительная их часть должна была идти на Кавказ, чтобы занять нефтяные районы Грозного и Баку. Одновременно северная группа войск должна была наступать от Горького на Казань и Ульяновск, а затем на Сызрань и Куйбышев, чтобы взять в кольцо всю территорию между Доном, Волгой и Окой.

Однако теперь такая операция оказывалась невозможной, и нужно было сначала занять указанные районы, чтобы уже только потом действовать в целях полного окружения русских войск на этой огромной территории. Было очевидно, что его генералам в данном случае не хватило стратегического понимания ситуации и они пошли на поводу своего ограниченного тактического видения стоявших перед ними проблем.

Что касается Африки, то фюрер согласился на передачу Роммелю 39-го танкового корпуса, но не одобрил его дальнейшего усиления, поскольку танки требовались для продвижения к Уралу и Кавказу. Что же касается Мальты, то Гитлер отметил, что он очень сильно сомневается в высокой боеспособности итальянского флота, и высказал опасение, что немецкие войска, оказавшиеся на острове, в свою очередь, могут быть блокированы там англичанами.

Геринг, который докладывал об этом Гитлеру, согласился со всем, что фюрер высказал относительно положения в России, однако постарался тут же обелить себя, обвинив во всем Браухича и Гальдера. Один, по его мнению, был самый настоящий клоун, тогда как другой — тщеславный педант, которому не дают покоя лавры Мольтке. А он, Геринг, все свое внимание отдавал и отдает авиации, которая одна, по его мнению, без помощи флота, была способна атаковать и захватить Мальту, высадив на нее парашютный десант. Он рассказал Гитлеру о том, что он только что возвратился из Рима, где встречался с генерал-майором Штудентом, и тот заверил его в том, что операция по захвату Мальты полностью подготовлена. Единственное, что требовалось лично от фюрера, так это немного подбодрить и подтолкнуть дуче к активным действиям, тем более что их личная встреча намечалась уже в феврале.

Затем Гитлер встретился с гросс-адмиралом Редером, который вслед за Герингом появился в Бергхофе, чтобы поскорее поздравить фюрера с выздоровлением. Он рассказал о переговорах с японцами относительно совместных действий на юге и расписал все это в самых радужных перспективах, пусть даже пока еще конкретно никаких договоренностей принято и не было. По его мнению, германские и японские войска могли соединиться «где-то в районе Басры» уже этим летом. Поскольку японцы проявили большой интерес к островам Цейлон и Мадагаскар, то он, Редер, распорядился передать им всю информацию, имеющуюся о них в его штабе.

На Гитлера изложенные Редером планы произвели впечатление. Он заявил, что нападение японцев на Перл-Харбор говорит само за себя и что Япония — это такой союзник, от которого пользы несомненно куда больше, чем от всех этих венгров, хорватов, итальянцев, румын и финнов, вместе взятых. Он долго говорил Редеру об особенностях японского национального характера и в конце концов заявил, что рано или поздно, но им тоже придется воевать с этими «арийцами Востока» и что готовиться к этому надо уже сейчас, иначе весь Восток окажется в руках желтой расы, чего никак нельзя допустить.

Достаточно равнодушно выслушав отчет о боевых действиях в Атлантике, фюрер вновь с интересом заговорил о Ближнем Востоке. Нужно будет любой ценой, сказал он, захватить Кавказ, а затем месторождения нефти в Иране и Ираке. Тогда Советы, лишенные топлива, не смогут оказать им серьезного сопротивления, а англичане — им помогать. Конечно, британцы смогут завозить к себе топливо танкерами через Атлантику, но тогда подводные лодки Кригсмарине будут топить эти танкеры и топлива англичане все равно не получат. «Экономика — это та же война», — заявил Гитлер на прощание гросс-адмиралу.

То же самое спустя три дня он повторил и фон Браухичу и обвинил несчастного главнокомандующего в том, что тот фактически провалил кампанию на Востоке. По мнению фюрера, армия должна была сначала захватить Донбасс, а уже только потом идти на Москву, откуда большевики, конечно же, успели вывезти все мало-мальски значимые военные предприятия. «Да, это символ, — заявил он, — да, падение Москвы в определенном смысле повлияло на умонастроения советских солдат, однако оно не подорвало его окончательно».

И уж, конечно, захватив Москву, следовало, не останавливаясь, идти все дальше и дальше и постараться любой ценой выбить большевиков из междуречья Волги и Оки, чтобы создать плацдарм для последующего летнего наступления. «Калязин, — сказал он, указывая пальцем на карту, — это не цель. Цель — это Рыбинск, Ярославль, Иваново, Горький; цель — это излучина Дона, откуда можно было бы легко ударить в любом направлении. И именно этим армия и должна будет заняться в самое ближайшее время». Он не сказал Браухичу, что генерал Йодль уже разрабатывает план летнего наступления, который целиком и полностью соответствует замыслам фюрера и фактически им уже одобрен.

В «День памяти героев» 16 марта 1942 года Гитлер выступал, как и обычно, и говорил с немецким народом так, как будто бы с ним ничего не случилось. Он, правда, поблагодарил судьбу за свое благополучное выздоровление от серьезного несчастного случая, в чем он усматривал не что иное, как перст судьбы. «В России, — заявил он, — мы преуспели там, где другие люди потерпели неудачу сто тридцать лет тому назад, и это пока еще только начало!» Война будет выиграна в 1942 году! Россия будет сокрушена безо всякой пощады, а орды большевиков изгнаны из Европы и надежно заперты за Уральскими горами, где будут добиты «арийцами Востока» — самураями императорской Японии! Великобритания падет, так как осознает всю тщетность сопротивления Германии. Что же касается американской «Программы Победы», то Гитлер ее просто-напросто высмеял, заявив, что массовое производство оружия еще не означает столь же массового производства силы воли и склонности к вооруженной борьбе!