Владимир Шевелев - Все могло быть иначе: альтернативы в истории России

Поэт Новалис писал: «Прошлое — это тот период времени, о котором мы думаем, что знаем все, но ничего не можем в нем изменить. Будущее — это тот период времени, о котором мы ничего не знаем, но считаем, что сможем там что-то сделать. Настоящее — это прошлое, плавно перетекающее в будущее».

Историю всегда создают победители. Она пишется по заказу власти и потому в большей мере ориентируется на ее нужды. Дореволюционная версия истории создавалась в виде истории царей и их деяний. Так же конструировалась история Советского Союза — как история достижений коммунистической партии. При этом центральными фигурами на исторической арене были бунтовщики и революционеры. Сейчас происходит изменение настроений в обществе, когда «комплекс неполноценности», вызванный общей необустроенностью и нарастающим отставанием страны уже не только от Запада, но и от многих государств Востока, причудливо переплетается с имперскими амбициями.

История должна быть такая, какой можно гордиться! — говорит сегодня власть. При этом как-то забывается, что главный ресурс развития в современном мире — свобода и человеческое достоинство.

«История не меняется — меняется то, что мы хотим в ней увидеть», — говорил Вольтер. Каждый оценивает время, в котором он живет, по-своему. Недаром после смерти Максима Горького ироничный Карл Радек предложил переименовать тогдашнюю эпоху в «максимально горькую». Как известно, он плохо закончил.

И тем не менее — могло ли все быть иначе?

Пожалуй, первая развилка, своеобразная «точка бифуркации» в отечественной истории — это призвание князя Рюрика. Что было бы, если бы славяне и угро-финны его не пригласили? Или пригласили кого-то другого? Насколько бы изменилась наша дальнейшая история? Однако эта историческая «развилка» вызывает больше всего вопросов, поскольку очень уж далеко отстоит ст нашего времени и мало обеспечена историческими источниками, многие из которых, к тому же, вызывают серьезные сомнения в их подлинности и объективности.

Итак, все учебники начинают нашу родную историю с почти легендарного события. Под 6370 (862) годом в «Повести временных лет» (далее будем ее обозначать как ПВЛ) сообщается о том, как среди племен новгородских словен, чуди, мери, веси и кривичей, незадолго до того прекративших платить дань варягам «из заморья», началась усобица. В результате ее участники решили найти себе князя, который бы ими «володел и судил по праву». По их просьбе на Русь пришли три брата-варяга: Рюрик, Синеус и Трувор. Рюрик начал княжить в Новгороде, Синеус — на Белоозере, а Трувор — в Ладоге. Отсюда все и началось. «Было это в 862 году, — пишет современный историк С. Кравченко. — Тогда, ровно за тысячу лет до отмены крепостного права, славяне попали в первое свое, добровольное, рабство. Теперь за них думали на чужом языке. Теперь ими владели» [10] Кравченко С. Кривая империя. Правдивый курс истории государства Российского. — М.: Яуза, Эксмо, 2007. .

«Норманнский вопрос», «варяжский вопрос», «норманнская проблема», «норманнская теория», «норманисты», «антинорманисты». Что скрывается за этими понятиями? О чем на протяжении уже двух с половиной столетий ожесточенно спорят историки?

Однозначного ответа на эти вопросы нет и быть не может, поскольку все указанные выше понятия относятся не только к области науки, но густо замешаны на политике, эмоциях, ложно понимаемом патриотизме. Возникший в XVIII в. в Петербургской Академии наук, куда были приглашены для работы немцы Готлиб Зигфрид Байер (1694–1738), Герард Фридрих Миллер (1705–1783) Август Людвиг Шлецер (1735–1809), варяжский вопрос (норманнская теория) на всех этапах своего существования оказался связан с острыми политическими и национальными проблемами.

Стоит напомнить читателю, что основателями и первыми членами Петербургской академии наук были иностранцы. В том числе и такие известные ученые, как Леонард Эйлер, братья Иоганн и Даниил Бернулли. Немецкий язык был рабочим языком Академии наук. Основали Академию в 1725 г., а первый русский академик — Михаил Ломоносов — появился только в 1745-м, через двадцать лет. Так выходцы из иных земель создавали российскую науку и российскую Академию. И надо воздать им за это должное. Другое дело, что были среди них и такие, что свысока или высокомерно-снисходительно относились к «русским аборигенам».

Основоположником норманнской теории считается Байер. За двенадцать лет своего пребывания в России (с 1726 г.) он написал шесть книг и более трех десятков статей на разнообразные темы, в том числе по истории России. Особая судьба выпала на долю его статьи «De Varagis» («О варягах»), опубликованной в 1735 г. на латинском языке в «Комментариях Академии наук». Именно на нее уже несколько столетий смотрят как на давшую жизнь норманнской концепции образования Древнерусского государства. Вместе с тем исследователи в массе своей также связывают с Байером «главные доказательства норманнского происхождения варягов», выведенные, как они уточняют, «преимущественно по византийским и скандинавским источникам».

Настоящие страсти в Академии разгорелись в 1749 г., когда другой историк-немец Миллер должен был выступить на торжественном заседании с речью «О происхождении народа и имени российского». Речь предварительно рассматривалась комиссией Академии наук. Ее председатель В.К. Тредиаковский, известный поэт и ученый, высказался «за», отметив, однако, что сама «материя спорна». М.В. Ломоносов резко выступил против главного содержания речи Миллера, сочтя ее «ночи подобной». Почти все члены комиссии согласились с этой оценкой. Речь не только запретили произносить, но даже решили отобрать у Миллера текст. Тот пожаловался на необъективность, и тогда президент Академии распорядился рассмотреть работу на Генеральном собрании. Рассмотрение длилось шесть месяцев и закончилось тем, что труд Миллера постановили уничтожить. Такие вот «диспуты» имели место в тогдашней Академии наук.

Ломоносов в число врагов Отечества записал и Байера, поскольку тот посчитал не достоверными свидетельства ПВЛ о пребывании апостола Андрея Первозванного у славян. Услышав такое, наш энциклопедист пришел в полное негодование: «Менее всего можно стерпеть то, что Байер в бредовом состоянии опрокинул основание, на котором Петр Великий установил орден святого Апостола Андрея: он открыто утверждает, что святой Андрей не проповедовал Евангелие в России. Жаль, что в то время не было никого, кто мог бы поднести к носу Байера химический порошок для приведения его в чувство».