Владимир Шевелев - Все могло быть иначе: альтернативы в истории России

Диссиденты и правозащитники избрали и реализовали альтернативу — стать свободными гражданами в несвободной стране. Десятки сопротивлявшихся в 1960-е гг. превратились в сотни в 1970-е и изменили не только советскую ментальность, но и жизнь в 1980-е [219] Карацуба И.В., Курукин И. В., Соколов Н.П. Выбирая свою историю. «Развилки» на пути России от Рюриковичей до олигархов. — М.: КоЛибри, 2005. .

Так правозащитное и диссидентское движение создавало предпосылки новой общественной и нравственной ситуации. Идеи правового государства, самоценности личности; превалирование общечеловеческих ценностей над классовыми или национальными стали — задолго до перестройки — основой взглядов диссидентов. Р. Медведев утверждал, что «без этих людей, сохранивших свои прогрессивные убеждения, не был бы возможен новый идеологический поворот 1985–1990 годов».

К концу 70-х гг. диссидентское движение в СССР в основном было подавлено. Заместитель председателя КГБ генерал С. Цвигун громогласно заявил, что «маскировавшиеся под правозащитников» и «поборников демократии» антиобщественные элементы ныне разоблачены и обезврежены». Так закончилась борьба «теленка с дубом».

Однако, как показали последующие события, победа над диссидентством оказалась эфемерной. Горбачевская «перестройка» в полной мере выявила его значимость.

Оказалось, что открытая борьба нескольких сотен инакомыслящих при моральной и материальной поддержке Запада против пороков существовавшего режима власти вызывала сочувствие неизмеримо более широкого круга сограждан. Противостояние свидетельствовало о существенных противоречиях в обществе.

Политика гласности и другие перестроечные процессы изменили отношение власти к диссидентам. С получением свободы эмиграции многие из них выехали из страны, самиздатские издания стали действовать параллельно с государственными. Во второй половине 1980-х в СССР были освобождены последние отбывавшие наказание диссиденты. В декабре 1986 г. был возвращен из ссылки Сахаров. В 1989 в СССР впервые публикуется «Архипелаг ГУЛАГ». В августе 1990 г. было возвращено гражданство СССР Солженицыну, Орлову и другим бывшим диссидентам. Диссидентство как движение прекратило свое существование.

Диссиденты стремились изменить мозги людей, «разбудить» общество, а не свергать режим. Именно в этом они видели альтернативу режиму номенклатуры. Спуск государственного флага СССР 25 декабря 1991 г., если смотреть на это событие через призму диссидентства, означал, что на позиции движения перешли по существу главные силы бывшего партийного и государственного руководства. Они стали движущей силой номенклатурной революции 1991–1993 гг., которая обрушила здание «нерушимого Союза».

В советскую эпоху, когда проводился целенаправленный эксперимент по тотальной политизации культурной жизни, неизбежно появлялись художники, которые уходили в «альтернативный мир» и тем самым творили собственный жизненный сценарий. Так формировалась неподцензурная, «другая» литература.

Литературовед С. Волков полагает, что Россия — логоцентристская страна, поэтому на авансцене ее культурной жизни естественно оказались писатели — Лев Толстой, Максим Горький, Александр Солженицын. Ни один из этих гигантов не сумел реализовать свою программу полностью, но все трое создали свои персональные политизированные мифы, и переоценить огромную роль этих мифов в общественной жизни России — невозможно [220] Волков С. История русской культуры XX века от Льва Толстого до Александра Солженицына. — М.: Эксмо, 2008. .

В советской литературе господствовал официоз. История советской культуры, полагает историк М. Геллер, — это история ее национализации, история превращения всех видов культуры в оружие в руках власти. Почти сразу же после революции партия находит инструмент управления культурой — постановления ЦК партии. От первого постановления — в 1922 г. — о молодых писателях, до постановления 1984 г., ставящего очередные задачи кинематографии, сохраняется основное — только партия знает: что, как, когда.

Постановления — директивы партии базировались на убежденности в знании истины, на цензуре, введенной через десять дней после Октябрьского переворота, разросшейся на протяжении десятилетий до аппарата гигантских размеров, контролирующего всякое печатное и произнесенное слово — от романов до наклеек на спичечных коробках. Материальная база постановлений — национализация всех орудий производства, которыми пользуется художник. Второй, встречной линией, было желание деятелей культуры принять партию в соавторы.

Три основных мифа распространяла литература. Первый — Партия (в лице ее вождей) — отец народа, учитель, хозяин. Второй миф — Советская власть — это русская власть, революция и коммунистическая партия — естественный итог русской истории. Третий миф — хроническая нищета, вечный дефицит как средство воспитания солдат нового мира [221] Антология самиздата. Неподцензурная литература в СССР. 1950-е— 1980-е: В 3 т. / под общ. ред. В.В. Игрунова; Составитель: М.Ш. Барбакадзе. — М.: Международный институт гуманитарно-политических исследований, 2005. .

Тот, кто выбивался из официального русла, подлежал остракизму. И сами собратья по литературному цеху охотно расправлялись с «ослушниками».

Писатель и публицист Г. Свирский прослеживает эволюцию отношения властей к неугодным художникам. Сказать в 1922 г.: «Писатель принижен, ограблен в самом главном…» значило получить отповедь Луначарского, на которую можно было ответить язвительным пассажем в очередной статье; в 1928 г. на вас обрушились бы вожди РАППа, обвиняя в буржуазности и даже контрреволюционности, назвали бы прихвостнем и внутренним эмигрантом, вы же очередную книжку опубликовали бы в другом кооперативном издательстве; в 1934 г. вас бы причислили к подкулачникам и не приняли бы во вновь образованный Союз писателей; в 1938 г. вас пытали бы на Лубянке, требуя назвать сообщников, — потом и вас, и всех ваших единомышленников расстреляли бы как членов какого-нибудь «Право-левацкого троцкистского центра», клеветавших на советский строй; в 1949 г. вас бы долго прорабатывали на собраниях, отовсюду исключили бы и назвали безродным космополитом, беспаспортным бродягой, холуем американского империализма; в 1956–1961 гг. эту же фразу вполне доступно было опубликовать в «Литературной газете» или уж во всяком случае в «Новом мире», не говоря о безнаказанной возможности произнести ее на любом собрании в Союзе писателей и сойти с трибуны под шумное одобрение зала. Но в 1968 г. это опять страшная крамола: не сажают, но душат. Не убивают, но истребляют [222] Оттепель. 1953–1956. Страницы русской советской литературы / сост., автор вступ. ст. и «Хроники важнейших событий» С.И. Чупринин. — М.: Московский рабочий, 1989. .