Юрий Корчевский - Боярская честь

— Не Тучков ли?

— Он самый. Припасы на дорогу свои берёте, а там уж — на государевом прокорме. Быть на месте со своими дружинами малыми надлежит аккурат к Покрову Пресвятой Богородицы.

— Так тут времени всего ничего осталось!

— Ежели враг нападёт, ты тоже мешкотно сбираться будешь? Боевой же боярин, видел я тебя в бою, за ополчение не стыдно было.

— Только же домой вернулся, деревней заняться надо, стройку затеял.

Плещеев повысил голос:

— Торговаться вздумал? Не я велю — указ государев пришёл, разрядным приказом доставленный, на три месяца, день в день!

Воевода взял со стола пергамент, для убедительности потряс им в воздухе.

Вышел я огорчённый. Только в деревне дела закрутились, дома отоспался-отъелся — опять в дорогу. Да и времечко не очень удачное — зарядят дожди, нахлебаемся в дороге грязи. Вещи зимние с собой брать придётся.

Постой, постой, на три месяца, начиная с Покрова, с первого октября. Это нас сменят как раз первого января, дорога две недели, значит — домой попаду к Крещению. Хороша прогулка!

Прямо от воеводы я поскакал в свою деревню. Если есть неотложные дела, надо поговорить с Андреем, денег ему оставить на нужды. Поговорили, и я сразу решил посетить Никиту — благо ехать было недалеко. Проезжая по улице, я залюбовался избой Терентия. Мало того, что наличники были резные, так семейство ещё и покрасило их. Домик выглядел просто как игрушка. «Молодец Андрей, — мысленно похвалил я своего приказчика, — додельного мастера нашёл».

Проскочив мост, мы оказались на земле Тучкова. А навстречу — он сам, собственной персоной скачет в сопровождении двух холопов. Мы остановились и, спешившись, обнялись. Холопы деликатно держались в стороне.

— Слышал новость? В дозор нас определяют на засечной черте.

— Слышал, сейчас только от воеводы. Давай вместе выезжать, всё веселее ехать будет.

— Сам предложить хотел, да и воевода посоветовал тебя взять — ты ведь там не был, и где дозоры стоят, не знаешь.

— Истинно так.

— Одежду зимнюю себе и холопам возьми. Менять уже в январе будут — холода там в это время стоят, стужа лютая, снега по пояс. Валенки на всех припасти не забудь, бо в сапогах ноги поотморозите.

Мы попрощались, уговорившись о дне выезда. Оставшуюся неделю я мотался как угорелый. Одежду у холопов проверил — нет ли худой, валенки на всех купил, Федьку за провизией послал. Груза набиралось изрядно. Не поместится всё в перемётных сумах, придётся пару заводных лошадей под груз брать. А лошадей получалось уже восемь, да на каждую — овса, да сена хоть немного. Телегу же брать никак не возможно — с нею месяц добираться будем, да и мороз со снегом если ударит, то уж не телега, а сани надобны. И куда ни глянь — всюду хозяйский глаз нужен. Не догляжу чего дома — так в дозоре не докупишь. В общем, пороха свежего подкупил, свинца. Пистолетов пару на торгу подобрал — раньше всё руки не доходили. Так время и пролетело.

Утром я проснулся с мыслью — сегодня выезжаем. Мы не спеша поели, кухарка пирогов свежих в перемётные сумы всем положила.

К полудню застучали по улице копыта. Я выглянул. У ворот спешивался Никита, за ним стояла кавалькада всадников. Я вышел из дома, поздоровался.

— У тебя сколько заводных? — спросил я у Никиты.

— Пять — груза больно много, — пожаловался Никита.

— И у меня две.

Я скомандовал своим холопам, они взлетели в сёдла и выехали со двора. Тучковские ратники встретили их со смехом, с подначками:

— Долго спим, братцы! Мы уже пыль глотать устали, а они вон — принаряженные!

Я попрощался с Еленой, с Васяткой, вскочил на лошадь, и мы тронулись в путь.

Ехали с Никитой бок о бок, сзади — ратники. Только недавно я проезжал этой дорогой из Нижнего и снова возвращаюсь.

— Ты чего смурной. Георгий?

— Дел недоделанных много осталось.

— У меня тоже. Только выбрось всё из головы. Теперь три месяца мы на службе государевой — о другом голова болеть должна.

— Ты в который раз в дозоре?

— Четвёртый уже. Зимой хорошо — снега по пояс, кони в нём вязнут, татары по зимним лагерям сидят, в юртах, набегов не делают. Вот летом был — беда просто. Мы одно место стережём, а они в десяти верстах рядом просочатся. За каждым кустом ведь ратника не поставишь. Наша задача простая: увидел войско чужое — шли гонца к воеводе. Если шайка малая прорывается — попробуй сам разбить, гонца шли к соседям — они помогут. Вот и вся хитрость. Всё остальное время спи да ворон считай. Всё равно зимой в деревне делать нечего, так что не горюй. Вернёмся — целый год никуда более не пошлют, если только не война. А за дозор на засечной черте государь серебром платит, как за войну.

Так мы и ехали, и всю дорогу Никита меня учил, что да как делать. «Ладно, на месте осмотрюсь — пойму», — решил я.

Через несколько дней на перекрёстке дорог воины увидели сожжённый постоялый двор, где мы с Фёдором выдержали нападение татарской шайки. Я взглянул на пепелище. Постройки рядом с домом уцелели, но жители окрестных деревень растащили доски от конюшни и сараев.

— По пьяни, небось, сожгли, — высказал предположение Никита.

— Да нет, дело было так… — И я рассказал Никите о происшедших здесь трагических событиях. Обернувшись, я увидел, что и Фёдор, горячо жестикулируя, рассказывает об этих событиях дружинникам.

— Бог тебя уберёг, — дослушав, заявил Никита.

Через десять дней мы подъезжали к Нижнему. Переправившись на пароме через Волгу — моём бывшем пароме, поскакали дальше.

Вот и Сура. Мы свернули влево, на восход, и вскоре оказались в небольшой деревушке, где и располагался походный воевода.

Встретили нас радушно. А как же иначе — смена прибыла, конец долгому сидению на заставах.

Мне отвели участок засечной черты, за которую я отвечал — разумеется, со своими ратниками. На заставе была небольшая избушка, по границе проходил маленький ручей. Три версты в одну сторону, две — в другую. Вроде и невелик участок, а пойди его оборони, когда у тебя всего пять ратников.

Никите достался участок по соседству. Пока не было дождей, мы верхом объехали вверенный нам участок. Ещё никогда я не чувствовал такой ответственности. Ведь пройдёт враг по моему участку — и пойдёт грабить и убивать.

Я сразу выставил по одному дозорному — влево от избы на версту, вправо — на две. По крайней мере, если и появится враг, они успеют быстро сообщить. Все ратники были в кольчугах и имели при себе мушкеты.

Осмотревшись несколько дней, решил я наблюдательную вышку поставить. С неё зрить удобно — видно далеко, и ратников в дозор посылать не надо, распыляя силы.

Мы срубили три высоких сосны, обрубили сучья, лошадьми притащили хлысты к избе. Вкопали хлысты в землю, прибили лестницу, соорудили из жердей площадку с навесом. Трудились все, за исключением тех, кто был в дозоре.