Юрий Корчевский - Боярская честь

Решив так, я быстрым шагом направился к себе домой. Холопы обедали в воинской избе.

Я приказал запрячь в телегу мерина, взять сабли, надеть кольчуги. Шлемы и щиты, равно как и копья — оставить.

Пока холопы запрягали, я схватил со стола кусок хлеба и жадно съел его, запив квасом из кувшина.

Выехали со двора все вместе.

По дороге я объяснил холопам, что от них требуется, и предупредил, что человек вполне может оказаться быстр и решителен в действиях, а кроме ножа на поясе у него может быть — да, скорее всего, и есть — засапожный нож. Если он попытается сбежать — убивать нельзя. Покалечить, ранить — это не возбраняется, но мне он нужен живым, чтобы мог говорить. Не привезу же я к воеводе хладный труп! Этак я любого могу убить и заявить, что он тать. Нет, коли заставили взяться за дело — привезу доказательства в виде живого пленника и, желательно, ценности.

Мы подъехали к дому подозреваемого и телегу с холопами поставили напротив ворот. Я же залез на дерево — с него хорошо был виден двор.

— Боярин, — раздался голос Федьки, — повыше поднимись, ноги видно.

Я взобрался ещё выше. С дерева открывался отличный обзор дома и двора, только листва мешала.

Припекало солнце, было жарко и безветренно.

Хлопнула дверь, я насторожился.

Купец прошёлся по двору, зашёл в сарайчик, вышел и направился к воротам. Он открыл калитку и застыл на месте от удивления. Присутствие ратников у его ворот на мгновение его парализовало: лицо резко побледнело, руки бессильно опустились. Не всё с ним чисто, ох не всё!

И в этот момент ветка подо мной хрустнула, обломилась, и я рухнул вниз. Купец среагировал мгновенно: нырнул назад, во двор, захлопнул калитку, и мы услышали, как щёлкнула металлическая задвижка.

— За ним! — заорал я, поднимаясь с земли. На ногу наступать было больно. Чёрт, как некстати!

Холопы подпрыгнули, уцепились руками за верх забора, подтянулись и запрыгнули во двор. Кто-то из них отодвинул задвижку, и я, прихрамывая, вошёл внутрь.

На крыльце дома шла борьба. Федька оседлал сбитого наземь купца и натурально молотил его кулачищами по морде.

— Охолонь, Федя.

Второй холоп залез купцу за голенище сапога, вытащил и протянул мне засапожный нож.

— Вяжите его!

Купца перевернули на живот, сняли с него кожаный ремень, стянули им руки. Я уселся на ступеньки — нога болела.

— Посадите.

Купца посадили, прислонив к стене дома.

— Говорить будешь?

Купец сплюнул:

— Не о чем мне с тобой разговаривать.

— Ценности где?

В ответ — молчание.

— Ну ничего, я тебя сейчас к воеводе свезу — повозка-то вон, у ворот, а там тебя палач дожидается. Не то что заговоришь — запоёшь, не остановить будет.

По лицу купца пробежала гримаса, но он продолжал молчать.

— Федя, со мной! А ты стереги, — сказал я другому холопу, — головой отвечаешь.

Мы вошли в дом. Из комнаты выглянула служанка, округлила глаза и тонко взвизгнула. Федька показал ей кулак, и она замолчала.

— С нами пойдёшь, дом покажешь.

Прихрамывая, я обошёл все комнаты, всё обшарил. Мешка с ценностями нигде не было.

— Подвал есть?

Служанка показала на люк в полу.

— Федя, посмотри! Сам бы спустился, да ногу подвернул.

— Чего искать?

— Мешок, а в нём — ценности.

— Ага, понял.

Федька спустился на пару ступенек, я подал ему зажжённую свечу. В подвале долго что-то громыхало, потом раздался звук бьющейся глиняной посуды. Видно, он кувшин неосторожно зацепил. Ну право слово — слон в посудной лавке.

Вылез Федька весь в пыли и паутине и с виноватым видом развёл руками:

— Не нашёл!

Мы пошли осматривать постройки во дворе. Обшарили все закоулки, потратив на это битый час. Пусто!

Я вышел в огород. Вроде всё, как у людей. Нет. подожди-ка, почему в этом месте земля чуть темнее?

— Федя, возьми в сарае лопату, копни-ка здесь.

Холоп принёс лопату, начал копать. Земля была рыхлой, поддавалась легко — совсем недавно рыли.

Федька заорал:

— Есть!

Он ухватился за угол кожаного мешка, потянул и вытащил мешок наружу. В мешке бренчал металл.

— Развяжи-ка, Федя.

Федя развязал узел. Я подтянул мешок к себе, заглянул. Так и есть! Потир серебряный, перстень — ну и далее, по списку боярыни. Фу! Такого облегчения я давно не испытывал.

— Бери мешок, Федя, завязывай.

Федя туго затянул завязки, забросил мешок за спину. Когда мы вывернули из-за угла дома и купец увидел мешок, лицо его исказилось от ярости и испуга, он закричал:

— Как узнал? Пропади ты пропадом, ищейка!

Стоявший рядом мой холоп пнул его в живот, прервав поток ругательств.

— Сажайте его на телегу, едем к воеводе.

День клонился к вечеру, и я опасался не застать воеводу на месте. Стражник на входе заступил дорогу:

— Ты кто таков? Воевода занят!

— Боярин Михайлов, поди доложи.

— Если ты боярин, то я — воевода!

Стражник захохотал.

Я врезал ему кулаком в солнечное сплетение. Стражник сипло выдохнул, согнулся.

Я прошёл в дом, распахнул дверь к воеводе.

Плещеев мельком глянул на меня, не узнал.

— Тебя кто сюда пропустил, бродяга!?

— Не серчай, воевода, то я — боярин Михайлов.

— Прости, не узнал. Заходи. Почему в столь непотребном виде?

— Дело того требовало, чай не в гости на именины был приглашён.

— Помощь нужна?

— Да уже нет.

Я открыл окно:

— Федька, заводи купца, и мешок не забудь!

Мои холопы затащили в кабинет к воеводе купца, швырнули его на пол и поставили к моим ногам мешок с ценностями.

— Вот он — убивец и тать. И мешок с украденным — вот. Только боярыня нужна — пусть деньги и всё остальное сама сочтёт.

Воевода изумился.

— Не ожидал! Молодец! От всего боярства — тебе признательность. — Рявкнул громко: — Гонца ко мне!

В кабинет забежал знакомый гонец.

— Боярыню привези, где убийство было.

Гонец рванулся к выходу. Я ухватил его за руку:

— Ты там поделикатней — не испугай, не боярина на службу призываешь. Возьми моих холопов. Федя, на телеге съезди, боярыню привези — горе у неё, поуважительней будь.

Гонец и Федя вышли.

Воевода обошёл лежащего на полу купца.

— Это ты как такое злодейство удумал?

Купец молчал.

— А он ли это?

— Он, воевода, не сомневайся. Давай подождём немного — сейчас боярыню привезут, она свои ценности опознать должна. Вдруг не её?

— Подождём.

Мы уселись на лавки. Медленно тянулось время.

Наконец подъехала подвода.

В коридоре послышались шаги, и Федя ввёл боярыню, галантно поддерживая её под локоток.

Воевода встал и усадил боярыню на стул, стоявший рядом со столом.

Я развязал завязки у мешка, высыпал содержимое на стол. Боярыня ахнула, закрыла глаза. Потом справилась с чувствами.

— Вот мои кольца, вот перстень мужа, — она запнулась, — покойного уже. — Она внимательно осмотрела вещи.