Сюзанна Кулешова - Соло для рыбы

Горел великий огонь короля. И праздник был в самом разгаре.

Теперь повсюду, по всей холмистой долине пылали костры, зажжённые от царского пламени. После того как были принесены жертвы богам, можно было и людям приступить к трапезе.

Дану не хотелось смотреть, как сжигают первенцев домашних животных, и она не понимала Риголла, принимавшего в этом участие, как он ни старался объяснить ей тайный и важный смысл жертвы. Ей было просто жаль отчаянно мычащий и блеющий молодняк. «Им больно и страшно» думала она – «и они ничего не думают о будущей жизни. Наверное, так же жестоки боги по отношению к нам, людям. Они знают, что потом всё будет хорошо, а мы знаем, что нам сейчас плохо. А может быть, если бы мы не приносили этих жертв, то и нами бы не жертвовали». Она испугалась своих мыслей. Ей очень хотелось поговорить с кем-нибудь. Хотя бы с подружкой, но это было невозможно. И она стояла в одиночестве, издали наблюдая за общим весельем, пока не услышала за спиной хрипловатый голос Олафа.

– Пойдём.

Она не отреагировала, даже не обернулась.

– Ты не хотела смотреть, как сжигают ягнят?

Она кивнула.

– Ясно. Уже всё кончилось. Ты потом поймёшь и привыкнешь.

Она замотала головой, давая понять, что никогда не поймёт этих жертвоприношений.

– Знаешь, а ещё недавно кельты сжигали людей.

Риголл ей рассказывал, что это было не так. Существовал такой выразительный образ в их друидских историях, чтобы усилить впечатление. И она взглянула на Олафа с усмешкой.

– А вдруг он просто пожалел тебя. Риголл. Чтобы тебе было не очень страшно с нами.

Дану повернулась к Олафу спиной, давая понять, что ей не интересен этот разговор.

– Прости, пожалуйста. Просто уже готова еда. И скоро начнутся танцы. Ты обещала. И… больше никого сжигать не будут. Наверное.

Она не выдержала и улыбнулась, а он покраснел. Ей, конечно, было немного приятно, что он стоял рядом с ней и ждал и боялся, что она откажется идти с ним. Этот юноша считался самым красивым, сильным и умным среди сверстников. И все девушки были в него влюблены. Дану это знала. И ещё она знала, что вызывает зависть даже у своей подружки. А это было плохо. Она взглянула на Олафа, стараясь лучше разглядеть его лицо: не только глаза: глазам она научилась не верить ещё у цыган. Она всматривалась в складки его губ, в мимику, посмотрела на его ладони. «А ведь это не любовь» – подумала она с облегчением – «это что-то другое. Возможно, я нужна ему, потому что не такая, как остальные кельтские девушки, потому что меня считают почти богиней? Это…» – она вспомнила слово, которое знала только по-кельтски – «это – тщеславие молодого воина, будущего правителя. И ещё немного страсти». Слово «страсть» она пока знала только по-цыгански. Она снова кивнула Олафу и зашагала в сторону костров.

Они вместе подошли к главному пиршественному столу, где сидели правители и друиды. Он был огромный, умело и быстро сколоченный из цельных стволов деревьев и ломился от обилия еды. Дану такого ещё никогда не видела. Здесь были орехи, ягоды, мёд, сыр, варёное и жареное мясо, рыба и ещё какие–то варева и жарева, незнакомые Дану. Она увидела верховного короля, который самозабвенно поглощал огромный свиной окорок. Поймав её взгляд, он на секунду задумался, потом узнал её и радушно закивал. Рядом с королём справа от него сидел Риголл. На блюде перед ним тоже лежала гора какой-то снеди, но он держал в руке кубок и ничего не ел, а смотрел куда-то, задумавшись. Дану стало трудно дышать – ей захотелось к нему так сильно, но было нельзя, и это злило её. Она ждала, что он увидит её, как король, кивнёт ей, но он не замечал, казалось ничего вокруг себя, поглощённый своими мыслями. Она попыталась понять, куда он смотрит и оглянулась, чтобы проследить за его взглядом, но кроме сгущающейся темноты ночи, там ничего не было. И только, когда она резко повернула голову назад, то увидела на одно мгновение, его лицо, которое в этот момент было обращено к ней, только к ней… Он медленно опустил веки и снова отвернулся. Без улыбки, без кивка. Невыносимо понятно. Всё понятно. Настолько, что всякая еда и питьё теряет смысл, как и любые другие проявления жизни. Она не может ошибаться. Он…. Нет, этого просто не может быть. Потому что она так сильно этого хочет. Скорее всего, она ошиблась. «Посмотри, пожалуйста, посмотри сюда ещё раз. Я здесь. Если тебе не всё равно, если…» Король о чём-то заговорил с ним, и он, улыбаясь, закивал тому в ответ.

Она понимала, что может выдать себя тем, что постоянно смотрит на Риголла, ловит каждый его взгляд. «Ну и что. Почему я должна скрывать это? Что страшного в том, что я люблю и хочу быть с тем, кого люблю». Она думало о том неосторожном обещании, которое дала Олафу по незнанию. Почему люди вообще должны выполнять любые свои обещания? Даже если всем от этого только хуже. Даже, если они порождают ложь, притворство, убивают чувства, все чувства. К тому же, как быть, если она и подруге пообещала, что постарается что–то сделать, чтобы Олаф остался свободен. Какое обещание теперь главней? Тогда она подумала, что самое главное это то, в чём она поклялась себе. Потому, что в клятве себе невозможно обмануть.

– Дану! Пойдём танцевать! – Весёлая компания молодых людей и девушек, её товарищей по учебе уже поднялись со своих скамей.

– Пойдём! У нас здорово получится. Слышишь, какая музыка? Неужели можно усидеть на месте? – подруга взяла Дану за руку.

– Ты мне обещала. – Олаф стоял прямо позади неё. Он слегка коснулся плеча девушки, и она вскочила, как дикое животное, готовое к обороне.

– Извини. Я просто хотел…. Пойдём?

Она оглянулась на Риголла, беседовавшего с королем.

– Танцуйте, молодёжь! Веселитесь! Выбирайте себе пару побыстрей, пока вас никто не выбрал из Другого мира. Будем играть свадьбы. У вас впереди семь ночей. Поднимем же кубки по одному за каждую! – и король сам встал из–за стола, поднимая высоко над головой огромный кубок, наполненный хмельным мёдом. Риголл поднялся рядом с ним, он улыбался Дану и всем остальным своим ученикам.

– Ну, давай. Чего ты ждёшь? – подруга снова тянула её за собой. – Или ты хочешь пригласить танцевать самого верховного жреца? Это ещё никому не удавалось.

Разумеется, такая фраза для Дану могла быть только руководством к действию. Она обошла огромный стол и направилась прямиком к Риголлу. И ей была абсолютно безразлична та тишина, которая сопровождала её сейчас, и она не видела удивлённых взглядов, устремлённых на неё. Она просто встала перед своим учителем и слегка кивнула. Он спокойно снова поднялся со своего места, взял её за плечи, как это делал раньше, когда пытался объяснить ей какие–либо её ошибки, улыбнулся и чмокнул в лоб:

– Иди, дитя. Ты вполне заслужила праздник. Олаф ждёт тебя.