Дж. Арас - Терроризм вчера, сегодня и навеки

Следует признать, что сегодня, на начальном периоде Четвертой мировой войны, терроризм на транспорте имеет все предпосылочные тенденции к интенсификации, не в последнюю очередь потому, что именно бурно развивающаяся транспортная составляющая, обеспечивающая устойчивое сообщение между различными регионами планеты, является одним из важных компонентов процесса глобализации. Нельзя также забывать, что именно таранным ударом угнанных пассажирских самолетов, собственно, и началась сама эта война. И поэтому, ежедневно миллионы людей, застегивающих перед вылетом ремни безопасности в креслах, находятся под психологическим прессом страха – не перед стихией или техникой, но перед безграничной разрушительной силой человеческой ненависти.

Киднеппинг

Захват заложников, как средство выдвижения требований и инструмент их реализации, может носить не только массовый, как в двух предыдущих рассмотренных категориях, но точечный характер. Захват в заложники высокопоставленного, известного, популярного государственного, политического, или общественного деятеля, представителя мира искусства, и сформировавшаяся угроза их жизни или здоровью, непременно освещаемая всеми средствами массовой информации в самом интенсивном режиме, изначально являлся одним из предпочтительных средств выбора для террористических организаций периода «холодной войны». События, связанные с похищениями в 70-х годах прошлого века бывшего итальянского премьер-министра Альдо Моро «Красными Бригадами», или председателя Союза промышленников ФРГ Ганса-Мартина Шлейера боевиками «Фракции Красной Армии», подтверждают сказанное. Однако, развитие мер противодействия, не уступающее по темпам эволюции терроризма, сегодня существенно снизила угрозу киднеппинга, по крайней мере в отношении целей приоритетной категории, обеспечиваемых плотной физической охраной и техническими средствами безопасности.

Но терроризм не был бы феноменом, если бы он не обладал способностью к адаптации к видоизменяющемуся контексту, о которой уже говорилось выше. Применительно к киднеппингу, он стал фактически одной из точек сращивания терроризма с другим феноменом - организованной преступности, о котором еще будет сказано. Захват людей в заложники на рубеже двух веков был фактически конвертирован из политического преступления в банальный криминальный бизнес. Топ-лидеров в качестве объектов захвата сменили цели второй и третьей категорий, в большинстве своем – простые, пусть и обеспеченные люди, причиной для захвата которых стали их национальная принадлежность или материальное благосостояние, а гарантией свободы и жизни - назначенная сумма выкупа. Киднеппинг в обмен на выкуп (kidnapping-for-ransom - KFR) стал одной из значительных статей пополнения бюджета филиппинской террористической группировки «Абу Сайаф», ливанской «Хезболлах», «Революционных вооруженных сил Колумбии», многих повстанческих организаций на Африканском континенте. Особо зловещую известность в этой сфере приобрели чеченские вооруженные формирования, для которых торговля заложниками, наряду с финансовыми махинациями, контрабандой оружия и боеприпасов, незаконным оборотом наркотиков и поддельной валюты, стала источником денежных поступлений, обеспечивавших их существенные военные возможности. Только в период между первой и второй чеченскими войнами на территории сепаратистского анклава действовало до 60 группировок, сделавших киднеппинг своей профильной специализацией. В период с января 1997 г. по ноябрь 1999 г., по неполным данным, ими были захвачены 1.289 человек, в том числе 63 иностранных граждан, многие из которых были затем выкуплены, а некоторые - убиты. В частности, только группировки Арби Бараева и Руслана Хайхороева всего за два года выручили за заложников соответственно 20 и 17 миллионов долларов. А общая выручка всех чеченских бандгрупп за период с 1994 г. по этой статье дохода составила не менее 200 млн. все в той же валюте.

Что же касается целей категории особой важности, похищение которых стало столь затруднительным, на их долю, тем не менее, остался другой эксклюзивный инструмент терроризма – убийство.

Убийство

Убийство как таковое, целенаправленное, или «побочное», составляет саму суть терроризма. Политическая разновидность убийства в контексте «оперативной необходимости» террористической теории и практики, известна с глубокой древности, и претерпела изменение лишь по формам исполнения. Яд и кинжал сменили пистолет, а затем автомат, винтовка с оптическим прицелом, а в особо сложных случаях – гранатомет, ПТУРС, или хороший эквивалент взрывчатого вещества. Абстрагируясь от общего контекста терроризма, и сосредоточившись непосредственно на практике целевых, «классических» политических убийств, следует констатировать, что она не утратила своей остроты ни после завершения «холодной войны», ни в наступившем тысячелетии. Эта угроза распространяется на всех – руководителей государств и духовных лидеров, политиков и общественных деятелей, вне зависимости от того, где они находятся – в крупных западных государствах, или аутсайдерских странах третьего мира.

Вечером 4 ноября 1995 г. на площади Царей Израиля в Тель-Авиве шел стотысячный митинг в поддержку подписанного всего 40 дней назад израильско-палестинского договора. Последним из ораторов выступал премьер-министр Ицхак Рабин, один из архитекторов этого договора, завершивший свою речь словами: «Я 27 лет служил в армии и воевал, но тогда не было никакой надежды на мир. Сейчас такая надежда появилась. Народ хочет мира и протестует против насилия. Его не должно быть в государстве Израиль» . Через несколько минут после этих слов раздадутся выстрелы; хваленая служба безопасности не сработает, и еще через два часа Рабин скончается в госпитале. Арестованный на месте преступления убийца, 25-летний Игал Амир, не станет отпираться и скрывать мотивы преступления. Выходец из семьи ортодоксальных йеменских евреев, выпускник религиозной школы, военнослужащий элитной воинской части, наконец, член экстремистской молодежной группы Eyal (Возмездие) – таковы формальные этапы биографии убийцы. Однако, последовавшие параллельные юридическое и журналистское расследование вскрыли глубинный политический подтекст – наличие влиятельных центров в государственных структурах и религиозных кругах, для которых мир с палестинцами был хуже войны, а следовательно, «голубь» Рабин, готовивший этот мир, был, по образному выражению известного израильского писателя-публициста Фридриха Горенштйена, «хуже Ирана, хуже Ирака, хуже Ливии, хуже Сирии, хуже ХАМАСА» . И в этой ситуации слепым инструментом исполнения, как до сих пор полагают многие израильтяне, и стал молодой фанатик, которого классически «разыграли втемную» невидимые кукловоды.