Светлана Щелкунова - Сказки и рассказы Светланы Щелкуновой

Не удержав равновесия, Матвей полетел вниз. Спина выпрямилась. Расправляющиеся крылья сделали три глубоких взмаха и Матвей, поменяв направление, поднялся вверх. Оказывается, он умел летать, просто забыл за давностию лет, как это делается! В распахнутом окне увидел он физиономию ревнивца, а в соседнем – зареванную Розу Арчибальдовну. Помахав обоим на прощанье и сделав круг, Матвей устремился выше. И вот уже дома, как детские кубики, потерялись в густом тумане. Золотая швейная игла Петропавловки, сверкнув сквозь облака, кольнула его в самое сердце. Унося с собой эту пронзительную сладкую боль навсегда, Небушкин продолжил полет. Упал в туман тапочек с правой ноги. Огорченный на мгновение потерей, Матвей рассмеялся и скинул ему вслед другой. Зачем ангелам тапочки?..

Жили-были Молодец да Молодуха, веселые, общительные. Все по гостям общались, а дома – хоть шаром покати! Встал утром Молодец – жрать охота, живот сводит. Растолкал жену:

– Иди, – говорит, – женка, сготовь чего-нибудь.

Та разоспалась, вставать лень:

– Сам сготовь.

Осерчал Молодец:

– А ну, живо – на кухню! На фига я на тебе жанился? По ресторанам бегать да самому стряпать?! Испеки мне колобка, а не то – развод!

Испугалась Молодуха, на кухню босиком пришлепала, стоит «в непонятках»: «Как бы этого колобка испечь? С чего начать?» Взяла огромадную кулинарную книгу, колобка в ней нет. Рукой махнула: «Сама справлюсь! Немудреное дело». Схватила квашню, муки сыпанула, воды плюхнула, сметаны грохнула и давай месить. Тесто к рукам липнет, хуже «орбита», спина ноет. Умаялась! Принялась катать колобка, но что-то у нее там не заладилось. Или встала не с той ноги?! Катала, катала, получился Квадробок, косой, неуклюжий. «Э, – думает, – и так сойдет!»

Поставила Квадробка в микроволновку, сама – в ванную, отмываться. Пока тесто от себя отдирала, мочалкой терлась, пригорел Квадробок. Ахнула Молодуха: «Опаньки! Ну, да ладно! Авось, спросонья не заметит и слопает».

Поставила Квадробка на окошко остывать и – к мужу. Пока они любимую передачу с Киркоровым смотрели, Квадробок соскучился. Прыгнул с окошка на улицу и поковылял по дорожке прямо в густой лес.

Ковыляет Квадробок, а навстречу ему Лисица – худая, как спица:

– Квадробок, Квадробок, я тебя съем.

– Где тебе, худобе, со мной справиться! Послушай лучше, какую я песенку сочинил:

А, вот я, Квадробок, сирота!

Ни ноги нет у меня, ни хвоста!

Ни мамки у меня нет, ни папки.

И денег нема, чтоб пришить себе лапки!

Документы все украли в вагоне.

Живу теперь на холодном перроне.

Помогите, кто, чем может, на операцию,

Дорогую рук и ног трансплантацию.

Лиса слезу хвостом смахнула:

– Ой, какая песенка милая! – а сама попыталась Квадробка за бок укусить.

Да плюнула:

– Тьфу-ты! Горечь ядовитая! – и побежала прочь.

Поковылял непонятый Квадробок дальше, а навстречу ему – Медведь – зубов в пасти треть.

– Ждравштвуй! – говорит, – шшас я тебя шкушаю!

– Где тебе, беззубому, меня скушать! Послушай лучше, какую я тебе песенку спою:

А вот я, Квадробок, сиротка!

Мамку сгубила проклятая водка.

Папашка мой в строгой колонии.

Дедуля – в предсмертной агонии.

Документы украли ворюги.

Дайте денег, чтоб пришить себе руки!

– Шлавная пешенка, – похвалил Медведь, а сам Квадробка за бок – хвать! Зря он это сделал! Последние зубы в Квадробке оставил. Заплакал Мишка – вместо зубов шишка, обиженный Квадробок дальше отправился.

Ковыляет кое-как, а навстречу ему Волчок – скрюченный бочок, хромой, облезлый:

– Ну, страхолюдина-покемонина, или, как там, телепузик? Счас я тебя кушать стану!

Расстроился Квадробок:

– Где тебе меня скушать! А чо до наличности моей, так лучше на себя посмотри! Да послушай, какую я песню сочинил:

Люди добрые, люди честные!

Помогите нам, мы – неместные.

Голодают дома три дочки.

Отслужил два года в горячей точке.

Руки-ноги оторвало в сражении.

Надеюся теперь на ваше вспоможение!

Волк песню хвалить не стал, очень кушать хотел. Бросился на Квадробка. Да, вот – незадача, радикулит прихватил – не разогнуться. Заскулил волчок от обиды, лапами машет, а Квадробка и след простыл!

Ковыляет Квадробок дальше. Кругом сыро, неуютно, грязь всякая к бокам прилипает, медвежьи зубы в спине колются. На душе – скверно! «Хоть бы меня съел кто-нибудь, « – думает. Только подумал, а навстречу – Зайчищ-ща – усов тыщ-щ-а. «Вот кто меня съест! – обрадовался Квадробок, – Вот он каков, молодец! Крепкий, зубастый!»

– Куда ковыляешь, убогонький? – спрашивает Зайчище.

– Да, вот ищу, кто бы меня съел. Жить, понимаешь, надоело! Может ты меня, зайчик, скушаешь?

Засмеялся Зайчище:

– Ну, уж, дудки! Так можно гастрит заработать. Не серчай, брат! Мы, зайцы, сырояды. Прости, братейло, некогда мне тут с тобой. Дома ждут! А мысли свои черные брось! Сходи, что ли, к психоаналитику. Ну, брат, бывай! – и ускакал, даже песню не послушал.

Вот и ковыляет с тех пор Квадробок по дорогам, по лесам, по электричкам да трамваям. Песни поет. Народ его жалеет. Кто копеечку даст, кто переночевать пустит. Мамки его деткам показывают, стращают: «Кушай кашу! А то дам тебе Квадробка на обед! Малые пугаются, всю кашу съедят, да еще тарелку оближут!

«Есть одна встреча верная, неминуемая: это встреча со смертью».

Филарет, митр. Московский

«Смерть не есть зло, но худая смерть зло есть».

Иоанн Златоуст

Звали ее ласково, Смертушка, и не боялись. А чего такую бояться?! Руки нежные, глаза грустные. Сама росточка невысокого, станом гибкая, худющая, а вот ведь – сильная. Бывало, солдатик от пули на землю грудью падет, она ему подможет, перевернет его на спину, лицом в небеса светлые. Он ей:

– Смертушка моя, невестушка, ты, что ли пришла? Дай водицы испить!

– Я, касатик, я, родной! – поднесет ему в ковшике жестяном воды из ручья.

Пьет солдатик, и хорошо ему, радостно. Она его по голове погладит, всю боль снимет, да в глаза поцелует. Он и отходит легко, будто ветерок пробежал.

Не то, что сестрица ее, карга старая. Капюшон надвинет на образину безглазую, безносую. За спиной – коса острющая. Идет, костьми гремит, ухмыляется. Тут уж любой за жизнь цепляется. Страшно помирать. Что там впереди – никому не ведомо!

А Смерть торопит, ни минутки ждать не согласна. Не даст с женой проститься. Схватит ручищами за горло и давай душить.

Смертушка с сестрой не спорила. Да, и что спорить. Она же – младшенькая. Смерть одна ее растила – воспитывала, без отца-матери, сколько раз, вон, за волосья таскала, да сама же потом и жалела. Зато выросла сестрица умницей, а уж косам ее любая невеста позавидует! Смертушка и сама в невесты рядится горазда. Платье наденет, фату белую, цветами голову уберет. Явится к старому генералу или к юнцу-гимназисту.