Владимир Добряков - Фаза боя

Я бросаю патрон вниз, и мы долго слушаем, как он стукается о металлические образования. Звуки становятся всё тише и глуше и наконец замирают. Ясно, что патрон продолжает свой полёт. И я продолжаю:

— Это какая-то ирреальная Фаза. Наташа верно подметила. Она и мне здорово напоминает тот Темпоральный Куб, куда мы попали в самом начале нашего путешествия. Но здесь есть одно существенное отличие: отсюда есть выход. Есть и еще одно отличие, весьма интересное и опасное. Предупреждаю, это только моё предположение. Эта Фаза состоит из множества подфаз, которые связаны между собой переходами. Причем характер этих переходов таков, что наша установка их не фиксирует. Но самое интересное состоит в том, что в каждой из этих подфаз время течет самостоятельно, независимо и отлично от других подфаз. В той подфазе, куда случайно угодил Сергей, оно течет во много раз быстрее, чем здесь, где мы сейчас находимся. У нас прошло несколько минут, а Сергей за это же время прожил около трёх суток. И каких суток!

Я бросаю взгляд на Сергея. Он спит беспокойно; лицо временами дёргается, веки дрожат. Я еще раз пытаюсь представить, что творилось в душе у этого парня, и фантазия отказывается мне служить. Все молчат. То ли они согласны со мной, то ли обдумывают свои гипотезы. А может быть, тоже пытаются поставить себя на место Сергея и стараются представить, как бы они повели себя в таком случае.

— Вот что, — говорит Лена. — Сергей проспит не менее восьми часов, а то и больше. Давайте и мы тоже вздремнём. До перехода осталось не так уж и много. Одно Время знает, куда нас занесёт дальше. Может быть, нам понадобится полное напряжение всех сил.

— Принимается, — соглашаюсь я. — Только на всякий случай закрепитесь страховочными концами. Не дай Время, кто-нибудь сверзится вниз вслед за тем патроном.

Проснувшись, мы завтракаем и готовимся в дальнейший путь.

— Ты как? — спрашиваю я Сергея.

— Вроде нормально.

— Погоди, — решительно вмешивается Лена. — Я одна могу сказать, сможет ли он идти дальше.

Лена быстро, но внимательно обследует Сергея. Задумчиво качает головой и некоторое время размышляет. Наконец выносит решение:

— До идеала, конечно, далеко. Если бы мы находились в обычной Фазе, я настояла бы на длительной реабилитации. Но здесь… — Она машет рукой. — Чем скорее мы отсюда выберемся, тем лучше будет и для него, и для нас. Но как только мы попадём в Фазу с нормальными условиями, остановимся на месте на несколько дней. Сергею нужно прийти в норму. Потрясение было слишком серьёзным. У тебя, Серёжа, сильнейшее нервное истощение. Но излечить тебя могут только синее небо, чистый воздух, зелёная травка, шелестящие листвой деревья, щебечущие птицы и журчащая вода.

— Всё понятно, — говорю я. — Чем скорее мы найдём такую Фазу, тем лучше. А значит, нечего здесь засиживаться. Только перед тем, как идти дальше, свяжемся страховкой. Не дай Время, кто-нибудь сорвётся вниз. Разбиться при таком малом тяготении не разобьётся, зацепится за что-нибудь внизу. Но нет никакой гарантии, что он, как Сергей, не попадёт в какую-нибудь подфазу с другим течением времени.

Едва мы трогаемся в путь, как по ушам бьёт резкий металлический звон. Это первый посторонний звук, который мы слышим в этой Фазе, помимо наших голосов. А звон повторяется. Еще раз и еще. Звон приближается к нам откуда-то сверху. Пётр на всякий случай тянет из-за спины автомат.

— Да это же тот самый патрон, который Андрей бросил накануне! — кричит Анатолий. — Смотрите!

В самом деле, мимо нас пролетает небольшой тёмный предмет. Ударившись о металлическое образование, он отскакивает и летит дальше вниз.

— Вот это да! — Пётр даже рот разевает от удивления. — А почему он летит к нам сверху?

Мы озадаченно смотрим друг на друга, не в силах найти объяснение этому явлению. Первой высказывает догадку Наташа:

— Поверхность Мёбиуса!

— Тогда уж не поверхность, а пространство, — поправляет её Анатолий.

— Верно, — соглашается Лена. — Пространство в этой Фазе замкнуто само на себя!

— Как Время в Схлопке, — дополняю я её. — Потому-то здесь нет ни верха, ни низа.

— Тогда получается, что эта Фаза весьма мала, — поразмыслив, говорит Пётр. — За какие-то восемь часов этот патрон сделал по ней полный оборот.

— А еще через восемь часов, — подхватывает Анатолий, — он снова будет здесь. Интересно.

— Думаю, не настолько, чтобы сидеть здесь и ждать его еще восемь часов, — ворчу я. — Пойдёмте-ка из этой интересной Фазы куда подальше. Мне здесь начинает надоедать.

Не скоро, но мы всё-таки добираемся до перехода. Без приключений. Никто никуда не провалился, никто не ушел по переходу в иную подфазу. Мы, все вместе, без осложнений и, самое главное, без потерь переходим в другую Фазу.

Первая мысль: «А может быть, лучше назад?» Все наши органы чувств поражаются одновременно. Осязание терзает жар близкого пламени. Зрение доносит информацию о многочисленных пожарах и тучах дыма. Обоняние страдает от этого вонючего дыма и вони сгоревшего тротила. А слух надрывают грохот разрывов, стрельба и рёв моторов.

Мы попали не просто на войну. Мы вышли из перехода прямо на поле боя. Слава Времени, что здесь, судя по битой технике, противоборствуют обычные земные армии, а не какие-нибудь звёздные пришельцы.

Мы лежим, плотно прижавшись к земле, и не можем даже произвести первичную разведку местности. Не исключено, что мы сейчас получаем смертельную дозу радиации или дышим тем, от чего у нас через минуту сгорят лёгкие. Вокруг нас пляшут разрывы тяжелых снарядов (не менее ста двадцати миллиметров). Кто-то ведёт заградительный огонь, отсекая танки, которые рычат моторами совсем рядом. Возле моей головы в землю вонзается большой дымящийся осколок. Надо где-то прятаться.

Воронки! Через минуту мы сидим в одной из них, по мере возможности прикрывая собой Петра и Сергея, у которых нет сертоновой защиты. Скоро начинают поступать доклады.

— Радиационный фон значительно повышен. Где-то в пятнадцати-двадцати километрах отсюда применили тактический ядерный заряд. Хорошо еще, что ветер не оттуда.

— Кроме окиси углерода и продуктов горения, в воздухе нет никаких вредных примесей.

— В эфире творится Время знает что.

— Переход совсем рядом, около трёх километров.

— Это, конечно, хорошо. Только как нам эти три километра преодолеть?

Двигаться по открытой местности под артиллерийским огнём — безрассудство. Более того, самоубийство. А обстрел внезапно стихает, и батареи переносят огонь на другой сектор. Танки, против которых артиллерия ставила заслон, подтягиваются в нашу сторону. Опять не пройти.

Между танками и невидимой нам линией обороны завязывается бой. Боевые машины то проходят рядом с нами, то откатываются назад. Один из танков останавливается на краю нашей воронки и несколько минут ведёт огонь с места. Мы прижимаемся к земле, заткнув уши, разинув рты и задыхаясь в пороховой гари, которую после каждого выстрела эжектор щедро выдувает прямо на нас. В заключение на нас начинают скатываться горячие снарядные гильзы, выбрасываемые после каждого выстрела через нижний люк. Как сказал Карабас Барабас: «Это просто праздник какой-то!»