Владимир Добряков - Фаза боя

— И это всё? — спрашивает Иеремия, уловив в моём выступлении паузу.

— А этого мало?

— Кому как, — неопределённо отвечает он. — Мне этого мало. Мне осталось жить не так уж и много. Я, может быть, и до обещанного вами отпуска не доживу. Нет уж. Как только я поднимусь в верхний город, я сам возьму себе всё, что захочу. И возьму сразу. И никто меня не остановит. Слышите? Никто! Кто попробует это сделать, тому я отвечу из винтовки!

— И кто еще думает так, как Иеремия?

Ответом мне служит молчание. Значит, такие здесь есть, и немало. Что ж, выбирать не приходится, будем воевать с теми, кто есть. Других мне всё равно взять негде.

— Хорошо. Как бы то ни было, я поведу вас и не оставлю без помощи. Но имейте в виду. Я обращаюсь к тебе, Иеремия, и к тем, кто думает так же. Я не буду препятствовать вам в вашей справедливой мести. Но если вы вместо того, чтобы атаковать важный объект, займётесь грабежом, я сам буду расстреливать вас на месте. Я или мои товарищи, кто окажется ближе. И поверь, Иеремия, у нас это получится лучше и удачнее, чем у тебя. Но хватит об этом. Вернёмся к вопросу об оружии. Я спросил: сколько у вас винтовок? Кто ответит мне на этот вопрос?

— Винтовок сюда доставлено шестьдесят шесть тысяч, милорд, — отвечает Соломон.

— Патроны?

— По тридцать штук на винтовку.

— Отлично. Значит, мы можем рассчитывать на шестьдесят шесть тысяч бойцов. Необученных, но вполне годных.

— Выступить готовы вдвое больше. Но им не хватит оружия, — говорит Джордж.

— Эти пойдут вторым и третьим эшелонами и будут подбирать оружие у убитых и раненых. Где складировано оружие?

— В трёх местах. Каждое неподалёку отсюда.

— Значит, разделимся на три группы и наступать будем, соответственно, тремя колоннами. С каждой пойдёт один из нас. Здесь, я полагаю, собрались командиры боевых групп? Вот и отлично. Обращаться с оружием мы вас научим прямо на складах, а вы покажете всё своим людям. А сейчас… Насколько мне известно, грузовые подъёмники в вашем распоряжении, и они имеют управление снизу?

— Да, милорд, — отвечает мне Соломон. — Надо только снять охрану.

— Сколько человек за раз может поднять этот подъёмник?

— Примерно двести пятьдесят.

— Очень хорошо. Смотрите все сюда. — Я разворачиваю на столе планы тех ярусов, на которых размещены объекты, запланированные к захвату в первую очередь.

— Первая колонна пойдёт здесь. Её поведу я. Вот здесь мы разделимся. Отсюда я поведу часть людей к Центру телекоммуникаций. Со мной пойдёт Иеремия. Ты, Джордж, поведёшь людей сюда и захватишь центральный банк. На всех перекрёстках и развилках будем оставлять посты, чтобы они могли ориентировать посыльных. Связь следует держать постоянно. Впрочем, когда мы захватим центр телекоммуникаций, в нашем распоряжении окажется видеосвязь. По пути выводим из строя все пассажирские лифты, а грузовые… — я вспоминаю реплику офицера Корпуса и усмехаюсь, — грузовые захватывать и держать под постоянной охраной.

Я достаю другие листы плана и ставлю задачу колоннам, которые поведут Пётр и Дмитрий. Им предстоит захватить продовольственные склады, станции водоснабжения и вентиляции и энергоцентр. Пётр собирает вокруг себя тех, кто пойдёт с ним, и ставит им задачу. Я помогаю сделать это Дмитрию. В заключение вновь обращаюсь к собравшимся:

— Еще раз напоминаю: держать постоянную связь. Обо всех изменениях обстановки и передвижениях, как своих, так и противника, докладывать командирам колонн. А вы, — я обращаюсь к Петру и Дмитрию, — держите связь со мной. Я буду в телецентре. Напоминаю еще об одном, — теперь я смотрю на Иеремию, — беспрекословное подчинение приказам. За пререкания, неисполнение, отказы буду расстреливать на месте. Таким же правом наделяю командиров боевых групп. От этого зависит не только успех всего восстания, но и ваши жизни. Стрелять только в случае крайней необходимости. Чем позже мы поднимем шум, тем большего успеха добьёмся и тем меньшими будут наши потери. — «А сие, впрочем, неведомо», — добавляю я про себя. — Сейчас мы идём на оружейные склады. Выступаем… — я на секунду задумываюсь и отнимаю от времени, назначенного Мирбахом, полчаса. — Выступаем в пять тридцать утра. Следовательно, к этому времени грузовые лифты должны быть захвачены. Люди для этого назначены?

— Да, милорд, — отвечает Соломон.

— Пусть идут туда без оружия и снимут охрану ножами. Издали они всё равно не попадут, а с винтовками их охрана близко не подпустит. Всё. По местам. Готовность к четырём утра.

За поворотом, в пятидесяти метрах — площадка, на которую выходят сразу десять грузовых лифтов. Там стоит пост охраны из пяти полицейских. И туда ушли десять минут назад три дауна. Мы с Джорджем и Иеремией ждём их возвращения. Позади нас тоннель, заполненный даунами. У каждого в руках — винтовка, напоминающая мосинскую трёхлинейку. Даунов несколько тысяч. Все они пришли сюда прямо с тайных складов, где им выдавали оружие и наскоро учили обращаться ним. А за ними тоннель забит огромной толпой тех, кому винтовок не хватило. Их в три раза больше, и они тоже вооружены. В руках у них ножи, топоры, стальные прутки, цепи, кирки и лопаты. Когда мы с командирами продирались через эту толпу, меня поразило одинаковое выражение лиц. Мрачная решимость сражаться насмерть, бить, крушить, никому не давать пощады, мстить тем, кто обрёк их на скотское существование. И хотя то, что я успел увидеть за это время в верхнем городе, никак не способствовало проявлению не только добрых чувств, но и элементарной жалости к его обитателям, у меня по спине начинают ползать мурашки при мысли о том, какие силы я разбудил, какие бедствия обрушатся сейчас на этот город.

Впрочем, сеющий ветер всегда пожинает бурю. Истина эта стара как мир. Если бы я сейчас не подвернулся, дауны пошли за кем-нибудь другим. А тем, кто устраивает свою жизнь за счет других, всегда следует быть готовыми к тому, что придёт такое время, когда эти другие предъявят счет. И этот счет не всегда может быть оплачен деньгами. Вернее сказать, он никогда не может быть оплачен. Преступления в социальной сфере отличаются от уголовных тяжестью своих последствий. И последствия эти, подобно снежному кому, катящемуся по влажному снегу, подобно лавине, лесному пожару, находят всё новые и новые жертвы, с каждым шагом становясь всё тяжелее и жестче. Но социальные преступления отличаются от уголовных тем, что они совершаются в соответствии с законами, действующими в обществе. Или эти законы принимаются позже, чтобы задним числом узаконить совершенные деяния. Принимаются самими преступниками. Но тому, кто живёт за счет других, всегда следует помнить: расчет состоится обязательно и неотвратимо. Если не с ним, то с его потомками. Ни одно преступление не может совершаться бесконечно долго. А все обладатели огромных состояний — преступники. Чтобы доказать это, не надо быть юристом. Юристы как раз докажут обратное. Достаточно знать законы природы. Ни материя, ни энергия не могут возникать из ничего и исчезать бесследно. Если где-то возникло, значит, в другом месте убавилось. Тысяча долларов, появившаяся в одном кармане, означает исчезновение минимум по одному доллару из тысячи других карманов.