Алекс Кун - Броненосцы Петра Великого -ч.3 Петербург (СИ)

Как жаль, что нельзя открывать огонь первыми — мы бы этот строй в капусту нашинковали, а теперь вынуждены подпускать их практически в упор.

Штурмовики разошлись позади строя капральств, используя промежутки для прицеливания по лагерю неприятеля. Наметили дальность, ориентиры и сдвинулись обратно, под защиту капральств, встав на колено и заняв позу готовности к стрельбе минами через голову пехоты.

Наши приготовления несколько сбили настрой свеев. Их строй замер, но через некоторое время командиры решили, что они все же победители и не им бояться горстки русских после разгрома целой армии московитов.

Спешился, и велел спешиться морпехам. Все. Кубики брошены, и уже катятся, испытывая судьбу и удачу.

Первый залп свеи дали шагов с семидесяти. До боли сжимал зубы, чтоб не начать первым. Страшно боялся, что щиты не выдержат, и потери будут катастрофическими. Но пронесло. Даже от сердца отлегло, потому как вторая опасность — конница свеев, еще стояла на границе их лагеря, и ее накрыли штурмовики первым же залпом картечниц. Потери у конницы были не так, чтоб очень велики, все же четыре сотни мин, по 200 грамм весом да еще почти на пол километра накрытия — этого мало. Но лошадям хватило только одной неожиданности. Второй залп мин пришелся уже по беспорядочно носящейся толпе.

Тем временем коробочки капральств окутались плотными клубами дыма, выпуская по восемь сотен пуль каждые 20 секунд. Аккурат, на каждые 10 метров приближения строя свеев. А когда к перестрелке присоединились штурмовики, удвоившие плотность огня, за счет своей скорострельности — противник не выдержал, судя по беспорядочным крикам с той стороны и картинке в редких разрывах клубов порохового дыма.

Вскочил обратно на лошадь, велел передать приказ на прекращение огня и дозарядку. Минут десять у нас точно есть.

За спиной царил полный бардак — наши солдаты, шедшие на переправу, смешались и толпой бросились к мосту. Моим лосям, оставленным у переправы, явно предстоит много работы. Жаль, что одно боеспособное соединение — преображенцы — уже переправилось, а полки Вейде еще не подошли. Ну да ладно, как тут говорят — осилим с божьей помощью.

Но свеи были хорошими воинами, и десяти минут нам не дали. Беспорядочно мечущаяся конница как-то разом и неожиданно организовалась в плотную лаву, буквально колено к колену, и сплошной стеной накатила на наши щиты, стремясь войти в оставленные промежутки между капральствами. Попались! Не в лоб на ощетинившийся строй поперли, и не охватили кругом — а ударили напрямую, растопыренными, сильными пальцами!

Было страшновато. Особенно, когда конница накатила в упор, а лоси лихорадочно пытались заряжать каморы, снятые для перезарядки. И дернул меня черт за язык дурацкие приказы посреди боя отдавать!

Положение спасли медведи, до этого не принимавшие практически участия в бою.

Когда накатывающая конница начала подбивать копытами дергающиеся тела своей павшей пехоты, образовавшие широкий вал за 60 шагов до капральств — над щитами вспухли новые облака дыма, принесшие слитный рокот катречниц. Вышвырнувшие в сторону плотной конной лавы первые 10 тысяч 8ми мм картечин. Это отстрелялись центральные номера медведей. За ними, с небольшими промежутками, чтоб успели упасть первые ряды, загораживающие еще не побитого противника, ударили картечью боковые номера. Еще два раза по 10 тысяч картечин. И после этого гулко, захлебываясь, затявкали Дары, окончательно окутывая поле избиения пеленой дыма, милосердно укрывшего агонию людей и лошадей. Из дымного облака вылетели только разрозненные всадники, чудом избежавшие картечи. Но на этом их везение закончилось, и они падали, получая по несколько пуль от лосей. Некоторые всадники врубались в линию щитов, и их брали на штыки — и в капральствах начались потери. Но строй не дрогнул. Задние ряды конной лавы отвернули от страшного строя капральств, огибая его двумя рукавами, и разгоняясь.

Штурмовики всколыхнулись перестроением, перебегая с центра строя к его флангам, и присоединяя свой огонь к залпам товарищей, уже начавших выкашивать обходящую строй конницу. Слишком крупная мишень — всадник на лошади, да еще в профиль. А пять лет тренировок воспитали в морпехах неплохих стрелков. Да и сколько той конницы у Карла было — пара тысяч в первом лагере, да тысяча во втором. Ну и пехоты в два раза больше, чем конницы. По пять верховых на одного морпеха. А с учетом того, что больше половины выкосили медведи, вообще достаточно было двух точных выстрелов.

Жуткое зрелище. За 10 минут потери свеев практически сравнялись с нашими, за весь предыдущий день. Вокруг так и не сдвинувшихся с места капральств лежали груды стонущих тел и жалобно ржущих лошадей. Сердце замирало от дикости и кровавости картины. Не мое это, наземные битвы. Кишка у меня тонковата. Привык, что море укрывает страшные последствия баталий, и раненные в нем не мучаются, возносясь практически сразу. Да и полковник из меня хреновый — за все время боя отдал один единственный приказ, да и то дурацкий — хорошо, что капральства, а особенно морпехи, приучены воевать автономно.

Смотрел на побоище, и в памяти сами всплывали строки из «Бородино»

Вам не видать таких сражений!..

Носились знамена, как тени,

В дыму огонь блестел,

Звучал булат, картечь визжала,

Рука бойцов колоть устала,

И ядрам пролетать мешала

Гора кровавых тел.

Лермонтов знал, о чем говорил, хотя видеть такого явно не мог, все же на Кавказе таких сражений не вели. Боюсь, кабы увидел эту мешанину в живую — «Бородино» никогда бы не родилось.

Остатки конницы, рассыпавшейся по всему полю и до сих пор теряющие всадников под удачными выстрелами морпехов, втягивались на взгорок первого лагеря, а вот там наметилась суета. Похоже, выкатывали на прямую наводку орудия. Проверять, выдержат щиты картечь или нет — никакого желания не было. Привстал на стременах, высматривая шевеление лагеря свеев. Обернулся к вестовому драгуну. Прокричал.

— Пушки видишь? — драгун привстал на стременах — Скачи к штурмовикам, пусть дают еще один залп минами, а потом две сотни драгун туда, чтоб Дарами все почистили.

Драгун кивнул, и, ударив в бока лошади ногами, лихо сорвался с места. Почему-то запомнилось, как из-под копыт лошади летели хлопья грязи. Наверное, поднимать взгляд на поле лишний раз не хотелось.

Так как строй с места не сходил — штурмовики ударили сразу, по старым ориентирам. И не одним залпом, а двумя. Мысленно выматерился — хотел оставить последний залп мин про запас — а теперь нам стрелять больше нечем. Одна картечь для картечниц осталась.

Еще не развеялись дымы разрывов а на взгорок влетели две сотни драгун, с моего места было видно, как прыснули по другим склонам из лагеря свеев всадники и пехота. К клубам разрывов на плоской вершине взгорка добавились дымы залпов Даров. Похоже, пушки свеев нам больше не опасны.