Владислав Кузнецов - Камбрия - Навсегда!

Так что заглянувший к Дионисию — еще до сиды — патриарх начал именно с краткого изложения очередного диспута, и это действительно было любопытно. С арабами любой разговор о вере велся в треске копий и звоне мечей. Славяне — дики, немногие закосневшие в язычестве греки — твердолобы. А тут, на краю мира, водятся, оказывается, очень интересные собеседники. Соперники — но не враги. Это было интересно… И вдруг Пирр отвлекся, и как бы между делом сообщил, что окончательно опознал ученицу. Способ оказался прост донельзя. Достаточно было, чтобы кто-то, весьма недурно оплаченный, по условленному знаку негромко, но отчетливо произнес два слова на языке, который камбрийской сиде знать неоткуда. Пирр «честно» признался наемнику, что это шутка над добрым знакомым с дромона, а слова — небогохульственное ругательство. Поскольку диведцы прекрасно знали, что греки поединками насмерть не злоупотреблют, а риск битой морды стоил пары милиарисиев, желающего рискнуть проказливый патриарх нашел без труда.

Подгадав момент, когда за столиками «Головы» скопилось достаточно греков, а Августина о чем-то беседовала с капитаном, видимо, собираясь нанять корабль для нескольких рейсов по реке, патриарх подал знак.

Слова были произнесены.

Базилисса дернулась, будто в нее всадили нож, вскочила, уши насторожились, голова повернулась в сторону незадачливого наемника, рот зло сместился набок. Казалось, сейчас зарычит… Но вместо этого приложила руку ко лбу и тяжело села на место.

— Что с тобой? — спросил капитан.

— Мне примерещились дурные слова. Тут так много говорят, слова смешиваются друг с другом, и вводят мои несчастные уши в заблуждение…

Капитан кивнул, хотя внутренне сжался. Наверное, тоже узнал армянский. Который сида Немайн, как она же уверяла Михаила Сикамба, не знала и знать не могла! Слова он тоже узнал. Не зная языка. Уж больно часто их повторяли четыре года назад — на всех языках империи. Чтобы поглубже въелось. «Кровосмесительное отродье».

Пирр ожидал, что после такого наемник придет за прибавкой. Ошибся. Тот срочно собрался и уехал. Между прочим, дом в предместье бросил. Клан пытался дом продать, но покупателя на добротное сооружение пока не находилось. Как объяснили камбрийцы, если у человека срочные дела, или возжелалось пожить сельской жизнью — дом следует передать родне победнее. С тем, чтобы потом было куда вернуться. Если возвращения в планах нет, то и уступить кому внутри клана. А если дом пытаются продать вовсе на сторону — что-то с ним не так. То ли домовой в боггарта переквалифицировался, то ли тилвит тег подсмотрели, как муж жену колотит, и обещали к исходу недели с хозяином дома расправиться. Не уточнив, с каким. Так что, купи кто дом — не поздоровится. Могло быть и чего побезобиднее. Например, те же тилвит тег решили наказать семейку за то, что дом дурно содержат, грязью заросли. Или ссора у человека вышла с кем из фэйри, тот и заговорил дом на неудачливость. Начались пересуды — тут-то и вспомнили, как давеча Немайн от одного окрика подпрыгнула. Выходило — точно, поссорился, да с кем! Значит, на домишке проклятие.

Начали припоминать, когда и кто удостаивался подобной сомнительной чести — заработать проклятие сидов. Да еще не короли и епископы, у тех какая-никакая защита есть, а простые люди.

Случаи оказались или очень мрачными, или очень смешными. Гвин травил неугодных собаками, Гвидион — писал обидные стихи, такие, что ставшие всеобщим посмешищем жертвы на себя руки накладывали. И даже после этого над ними продолжали смеяться. Дон… Вот она ничего никому дурного не сделала, даже когда судьба от нее отвернулась. А Неметона — уж эта была в мести куда как хороша. А главное, справедлива. Собственно, задирать эту сиду мало кто решался, но случаи бывали, да и обидчики подобрались не из простых. Тот охотник, что явился на берег реки — уж не Туи ли? — подсматривать за купающейся сидой, был королем. А потому обнаглел, и сел на одежду богини. Неметона, по давнему своему анахоретству, была одна. Что примнилось королю — непонятно, но скорее всего он искал себе жену. Только селки, оборотни-тюлени да девы-лебеди сами бывали не против заневеститься, отчего и сообщали подглядывающему громко, что, мол, если захватит он их одежку — так за него замуж и пойдут.

А Неметона, понятно, ничего не говорила. Только брызнула водой в наглые глаза — и король перестал был королем. Потому, что слепой королем быть не может.

Неизвестно, что сделал Неметоне Мерлин. Похоже, сын демона и ирландки попросту перехвастался. Ибо всюду раззвонил, что Дева Озера ему ученица и любовница. Как бы не так. Что девственница — медицинский факт, дочь и ученица врача всему городу раззвонила. Ну, а учеба… Ни одной из штучек Мерлина Неметона пока не показала. Зато продемонстрировала все, чем сиды владели, а Мерлин — нет. Оставалось заключить, что сила у них разная. А что Неметона-Нимуэ заманила Мерлина в пещеру и там заточила — так и поделом. Разговоры достигли и дома мэтра Амвросия. И реакция младшей дочери оказалась странной.

— Я знаю! — Альма была мрачной-мрачной, да и заговорила только после того, как брат под столом лягнул. Думал, родители не заметят, — Я просила Майни рассказать страшную историю, я их люблю. Она и рассказала, жуть! Но эта… Кажется — про Мерлина. Ну, по крайней мере, речь идет о волшебнике.

— А почему ты решила, что это история про Мерлина и Нимуэ?

— Ну а про кого еще? Волшебник рассказать не мог — он погиб. Значит, это рассказ того, кто придумал месть! Хотела бы я положить под такое… — Альма задумалась, и совсем тихо добавила, — Никого бы не хотела. Слишком страшно.

— Это не в духе Немайн, дочь, — заметил мэтр Амвросий.

— Наоборот, очень на нее похоже, — откликнулась его жена, Элейн, — Очень. Она способна убивать, но не любит делать это руками. А сделать палача из ножа и веревки — как раз по ее склонности. Вспомни маленькую баллисту, «скорпиончика» — Немайн с ним, как с ребенком, носилась. Только когда настоящее дите завела, малость поуспокоилась.

Прежде чем завалиться в ночной сон, Немайн принялась рыться в многотомном справочнике. Которому не очень доверяла. Но — за неимением гербовой, пользовала. Краткое пособие по лечению сидов от всех хворей на ирландском языке реквизировал мэтр Амвросий. После того, как он сказал, что томище сильно изменит лечение обычных людей и спасет множество жизней, сопротивляться было как-то неловко. А ждать, пока снимут копию, было, как всегда, некогда. Так что Немайн вздохнула — животом, но грудь заболела — да и поступилась книгой. Не насовсем, до снятия копии. Впрочем, по местам и временам понятие снятия копии было очень похоже на рака, свистящего на горе, морковкино заговенье, небеса, упавшие на землю и текущую вспять Туи. Утешением послужил конфискованный у врача Вегеций. Да, сама помнит наизусть, а младшей ученице и Тристану? Хотя, вот как раз Тристану-то взять дома книгу проще, чем ходить читать ее к Учителю. А кроме того — скоро, ой и скоро Немайн уплывет вниз по реке. Впрочем, у Тристана останется достаточно литературы. Пусть, например, Аммиана Марцеллина почитает!