Александр Трубников - Черный Гетман

Уловив из разговора почтенных негоциантов главное: Радзивилл безвылазно сидит в Кейданах, а значит искать его по всей Литве не придется, Ольгерд перестал вслушиваться в разговор и хотел уж было предложить Измаилу отправиться на поиски расхваленной Шпилером корчмы, как вдруг поймал себя на том, что уже давно разглядывает какой-то перстень, лежащий среди других украшений, в беспорядке рассыпанных по куску тяжелого красного бархата. Кольцо — не кольцо, перстень — не перстень, был искусно отлит из золота в виде львиной головы, переходящей из гривы в хвост, чью кисточку золотой царь зверей, замыкая окружность, сжимал в зубах. Грива у льва была усыпана мелкими искрящимися алмазами, а глаза сделаны из двух кроваво-красных рубинов.

Драгоценностей Ольгерд не жаловал, не разбирался в них вовсе, но эта безделушка притягивала почище, чем пчелу медовый цветок.

"Ольге точно впору будет" — подумал он, вспоминая длинные красивые пальцы, которые он совсем недавно сжимал. Ругнулся не в голос, спросил у затаившего дыхание продавца:

— Сколько?

Услышав шепотом объявленную цену скривился.

— Венецианская работа, господин, — словно извиняясь, ответил торговец. — Этому перстню лет сто, не меньше. Так что он стоит своей цены.

Ольгерд высыпал на прилавок чуть ли не половину содержимого кошелька и, не торгуясь, выдал запрошенное, после чего получил в придачу к сокровищу изящную шкатулку, обитую внутри тяжелой парчой, а сверху тонким ярко-красным сафьяном.

Измаил, поглядев на перстень, кивнул, выражая свое одобрение:

— Редкая вещь. Такие делают лучшие ювелиры Венеции и Туниса. Как она в Киев попала, даже представить себе не могу. В любом случае, ты сделал правильный выбор. Та, которой предназначен этот царский подарок, будет счастлива. Такое украшение и любимой жене султана не зазорно носить.

— Твои бы слова, да богу в уши, — вздохнул Ольгерд, укладывая шкатулку в плечевую сумку.

Корчма "У Янкеля" обнаружилась в тихом месте между торговыми рядами и жилыми кварталами. Если бы не вывеска с большой пенящейся кружкой и крытая коновязь, то она ничем бы не отличалась от прочих мещанских хат. Поручив коней выросшему как из-под земли уличному служке, спутники вошли внутрь. Заведение польского иудея Ольгерду сразу понравилось Здесь было намного чище, чем в местечковых литовских трактирах и уж не в пример опрятнее, нежели в московитских государевых кабаках. Просыпанный красной охряной глиной пол был чисто выметен, объедками не засыпан, оттертые песком столы радовали чистотой, а на беленых стенах, перемежаясь со связками лука и чеснока, висели пучки засушенных трав. Народу было немного, так что сидящего за дальним столом Шпилера Ольгерд разглядел прямо с порога.

Завидев вновь прибывших старый приятель расплылся в улыбке и замахал руками, приглашая к себе. По всему ощущалось, что его распирает какая-то новость, которой он непременно должен сей же час поделиться. Так и вышло. Не успел Ольгерд расположиться поудобнее и заказать обед, как Шпилер отставил высокую кружку и зачастил,

— А я уж искать тебя собирался! Не поверишь, кого встретил сегодня! Иду в Верхнем городе по улице, а навстречу мне Щемила. Тот самый, подручный Душегубца. В шведском платье, без оружия, мещанином обряжен.

— Точно? Не путаешь ли чего? — мигом позабыв про обед, вскинулся Ольгерд

— Да разве рожу его жабью спутать с кем можно? Он самый, будь уверен.

— И куда же он шел, не заметил?

— Заметил, еще и как! Я, как его приметил, сразу же в переулок нырнул и прикинулся дохлым журавлем, мало ли что? Он мимо прошел, я за ним увязался, запомнил в какой дом он входил. Потом я спустился на Подол и пришел в корчму, думаю, вдруг Ольгерда там застану? Не застал, хотел нарочного к казакам отправить, а если и там тебя нет, то собрался пообедать и воеводе о воре докладывать…

— Значит дом показать сможешь? — чуть ли не на ходу уже спросил Ольгерд.

— Запросто, — кивнул Шпилер.

— Тогда поехали. Глядишь еще и застанем.

Наскоро расплатившись с хозяином, Ольгерд, Измаил и Шпилер плотным строем двинули на выход, однако не успели они сделать нескольких шагов, как широкая деревянная дверь распахнулась, обнаружив вцепившегося в косяк человека. На пороге стоял бледный как полотно Сарабун.

— Что случилось? — искренне изумился Ольгерд. — Неужто братскую коллегию разогнали?

— Деньги… — выдавил из себя Сарабун.

— Что: "Деньги?" — переспросил Измаил.

— У-украли, — глотая слезы пролепетал лекарь. — В-все у-украли на улице, в толпе. Нечем мне теперь за у-ученье платить…

Времени на разбирательства у них не было.

— Брось хныкать, — скомандовал Ольгерд. — Вора мы уже не найдем, к тому же и недосуг, дело есть поважнее. Так что бери своего коня, да поспевай за нами. В Верхний город поедем.

Обогнув по краю торжище, они миновали пряничную церковь Богородицы Пирогощи, въехали на Боричев взвоз и, обгоняя вереницу груженых подвод, помчались к вершине большого холма, над которой вздымался, сверкая золотом, купол Софийской колокольни.

Верхний город или, как издревле звали его киевляне, Гора, был со времен Рюриковичей местом княжьих хором, важных церквей и боярских теремов. С того же времени, как воеводы Речи Посполитой поставили замок в стороне, на дальнем холме, старый город превратился в тихое утопающее в зелени место вокруг монастырских подворий, где селились богатые шляхтичи, заможные горожане да знатные иноземцы.

Здесь! — кивнул Шпилер, указывая на скрытый за деревьями дом, большое строение, крытое гонтой — деревянной черепицей, которую могли позволить себе только состоятельные хозяева. Окинув взглядом неухоженный сад и заросшее бурьяном подворье Ольгерд нахмурился и увлек компаньонов за ближайшие кусты. Там, под видом путников, дающих отдых коням, они устроили военный совет.

— Кто живет там, знаешь? — спросил у Шпилера Ольгерд.

— Откуда? — ответил тот. — Я ведь сам в Киеве без году неделя…

— Ладно, — кивнул Ольгерд, — тогда мы с тобой здесь подождем, чтобы своими видом никого не спугнуть, а Измаил с Сарабуном в разведку пойдете. У вас одеяния богомольцев, вам скорее откроют. Сарабун, пойди в соседний дом, представься лекарем, что ищет работу, да расспроси, кто здесь обитает. Измаил, проскочи задами, осмотри дом со всех сторон и попробуй в окна заглянуть.

Египтянин, ни слова не говоря, вмиг скользнул вдоль забора и скрылся в зарослях. Сарабун кивнул и зашагал по улице, волоча ноги, словно усталый путник.

— Думаешь, Душегубец там? — шепотом спросил Шпилер.

Ольгерд пожал плечами.

— С него станется. После убийства в монастыре его, поди, по всем дорогам ловят. Никто не догадается в старом городе искать.