Дмитрий Хван - Хозяин Амура [СИ]

— Ты смотри, мальца отчует! — пронеслось в толпе. — Яко боярина!

— … Это же можно сказать и про многих других — и Стрельцовы, и Онуфриевы, и Михайловы. Самое важное сегодня — быть грамотным, уметь применять знания в жизни и не смущаться, не робеть! Так что я призываю всех учиться, учиться и ещё раз учиться!

Люди зашумели, послышались одобрительные выкрики. Дав им некоторое время обсудить услышанное, Соколов снова призвал к тишине и торжественным голосом объявил:

— Я знаю, вы ждёте обещанного подарка. Но прежде я хочу сказать вам вот что… — Вячеслав выдержал паузу и продолжил:

— Время Ангарского княжества прошло!

Тут же повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь хлопаньем разноцветных лент, повязанных на сцене, да писком детишек, возившихся на горке с щенком.

— Настало время Руси Сибирской! — провозгласил Соколов и, повернувшись к изрядно продрогшим, давно ожидавшим этого момента музыкантам, подал тем знак.

Те не медля грянули знакомую до глубины души каждому члену новоземельской экспедиции величественную музыку Александрова. Иной человек, конечно, от такого варианта исполнения мог бы и поморщиться, но только не здесь и не сейчас.

Соколов тем временем отступил за сцену, где его уже ждал Радек.

— Ну, что скажешь, Николай? — улыбаясь уголками губ, спросил профессора Вячеслав.

— Пафосно, Слава, — рассмеялся Николай Валентинович. — А с ребёнком Дарья удачно придумала, чуть слезу не вышибли, негодяи! И классика к месту процитировал. А вообще, мне, старому цинику, понравилось.

— Музыканты-то наши, молодцы! — принимая дымящуюся кружку со сбитнем, кивнул Соколов.

— Это бесспорно, — кивнул Радек. — Молодцы!

Отпив из кружки, Вячеслав с удивлением посмотрел на профессора — тот не сводил с него взгляда. Причём, глаза его безмятежно-весёлых вдруг стали холодными и колючими.

— Ты решил что-нибудь насчёт моего предложения? — проговорил Николай Валентинович. — Времени мало, Слава! С каждым днём его всё меньше.

— Да, Николай, твой вопрос я и остальные члены Совета решили положительно и единогласно. В мае я отправлюсь в Сунгарийск и лично с ним переговорю, — негромко ответил Соколов.

Тем временем музыка кончилась и со стороны площади донеслись восторженные крики толпы.

— Людям понравилось, — констатировал Радек. — Это отлично!

И Радек, и Петренко, и Саляев — каждый из них в своё время убеждал Соколова в необходимости устройства службы внутренней безопасности государства. Тот же Ярослав уже дважды выдворял людей Строгановых прочь из пределов Ангарии. Причём второй раз пограничникам предлагались немалые деньги за возможность пропуска группы в земли княжества. Покуда незадачливых шпионов выдавала их прямо-таки кричащая непохожесть на остальных переселенцев, но это не могло повторяться каждый раз и гарантировать безопасность со временем стало бы просто невозможно. Конечно, тот же Петренко, мог бы заняться этой проблемой, но у него было слишком много работы в пограничном воеводстве. А тут требовался профессионал, коих среди людей Матусевича было изрядно. Точнее, его группа контртеррористического отдела КГБ только из них и состояла и использовать их единственно как щит от маньчжур, лишь посылая оружие, боеприпасы и пополнение, было непродуктивно. Матусевич и сам ранее намекал Соколову на необходимость создания хотя бы базы института контрразведки, способной к саморазвитию, как прицел на будущее. Но тогда дело стопорилось тем, что майору госбезопасности верхушка первоангарцев до конца не доверяла. И только в последние годы эти настроения резко переменились. Благодаря отличной работе Игоря Олеговича на посту воеводы огромного и сложного по всем параметрам края, его, наконец, оценили должным образом. К этому времени Матусевич не только с успехом отбил все попытки маньчжур атаковать его крепость на Сунгари, но и наносил им большой урон постоянными вылазками на их территорию. В том числе и отрядами местных племён и родов. Солоны, нанайцы, гогулы сотрудничали с ангарцами, активно торговали с ними, а дауры и вовсе считали себя народом, принадлежащим державе далёкого князя. Союзники маньчжур — дючерские племена были выдавлены из бассейна Амура большей частью на север, в земли отошедшие Руси. Таким образом, они попали между молотом и наковальней и в скором будущем должны быть замирены, лишившись поддержки своего хозяина — маньчжурской державы Цин. Меньшая часть их бежала на юго-запад, в верховья Сунгари. Сами же маньчжуры после полного разгрома их войска, посланного к Сунгарийску, более не давали знать о себе, сохраняя полное молчание. Даурские князья, в частности майор вассальной рейтарской конницы Лавкай, предполагали по весне появление переговорщиков из Мукдена.

— Внимание, внимание! Говорит Ангарск! Говорит Ангарск! Передаем первый выпуск «Вестей Сибири» по радио! — донеслось вдруг до Вячеслава.

— Николай! — будто очнувшись от тяжёлых мыслей, Соколов пихнул профессора в плечо и увлёк за собой. — Пошли, надо это видеть!

Секретный парк Пивон по обыкновению был тих и совершенно безлюден. Стража незримо охраняла двух мужчин, решивших прогуляться по аллеям. Под подошвами тёплых войлочных сапог поскрипывал мягкий, как пуховая перина, снег. Крупные хлопья снежинок медленно падали с неба, тихонько шурша в вечернем воздухе. Дорожка вилась вглубь парка, огибая аккуратно подстриженные, овальной формы кусты и неглубокие овражки, огороженные изящным резным заборчиком. Шагая неторопливо и размеренно, они негромко переговаривались. Казалось отец и сын чинно беседуют о чём-то отвлечённом. Однако это было не так, в груди молодого человека бушевали сильные чувства. Одно из которых — беспредельное уважение к отцу, а другое — любовь к родной стране, а ещё чувство несправедливости в окружавшей его действительности. И забрезжившая вдруг возможность всё изменить, перестав с чувством покорности ждать очередного хозяина, сетуя на тяжёлую судьбу.

А властитель Кореи, ван Ли Инджо в этот момент отчитывал его, своего среднего сына, принца Хёджона, за непослушание. Тот защищался будто нехотя, сохраняя должное почтение к отцу.

— И почему ты смеешь поддерживать кружки вздорных вольнодумцев столь открыто? — не глядя на сына, спрашивал Инджо. — Ты позоришь меня. Ты только недавно вернулся домой из Мукдена. Империя Цин проявила величайшее добродушие, отпустив тебя на Родину!

— Отец, — учтиво отвечал принц. — Эти, как ты говоришь, вольнодумцы, хотят помочь своей Родине. Неужели ты не видишь эту косность, что поглощает собой всё, абсолютно всё? Орды чиновников… Эти ленивые янбаны! Они не работают, они служат сами себе, объедая крестьян! Их количество только растёт!