Антон Шаффер - Волки в городе

- Если вы не против, я поеду с вами, - обратился Днёв к врачу и Громову одновременно и, не дожидаясь ответа, запрыгнул в салон. - Поехали!

Ехали молча. Громов понял, что при враче этот сотрудник МНБ с ним говорить не будет. Приходилось лежать и мучить себя мыслями. Рана болеть почти перестала - врач сделал обезболивающий укол.

Наконец, машина остановилась около здания больницы. Грома на носилках вытащили на улицу и спешно понесли в один из корпусов. Навстречу им уже бежали врачи.

- Операционная готова!

- Отлично, - бросил врач и нагнувшись к Грому шепнул: - Не волнуйтесь, Константин Алексеевич! Все будет сделано в лучшем виде и лучшими врачами!

- Где мне подождать? - вмешался Днёв.

- В приемном покое, - ответил врач, но подумав и, видимо, вспомнив, что разговаривает с подполковником МНБ, тут же поправился: - То есть, нет, конечно. Зачем в приемном покое? Сейчас провожу вас в нашу комнату отдыха.

- Родителям сообщили? - внезапно обеспокоился Костя.

- Конечно, Константин Алексеевич, - заверил Грома Днёв. - Они уже на пути сюда.

Проследив, как Громова завозят в операционную, Днёв направился в сопровождении молоденькой медсестры в комнату отдыха. Комната оказалась весьма неплохо оборудованной: несколько кожаных диванов, большая плазма на стене, журнальные столики.

- Чай? Кофе? - очаровательно улыбнувшись, спросила медсестра.

Кофе, если можно, - немного подумав, согласился подполковник.

- Через пару минут.- Она развернулась и, покачивая бедрами, демонстрируя круглую ладную попку, пошла к двери.

Девушка вернулась с небольшим подносиком, на котором дымилась кофейная чашка и блюдце с булочками. Нагнувшись, чтобы поставить поднос на журнальный столик перед Днёвым, медсестра деликатно продемонстрировала черный ажурный бюстгальтер с аппетитно уложенными в чашечки грудями, кроме которого под халатом больше ничего сверху не было. Днёв не смог себе в удовольствии полюбоваться этим зрелищем и немного пофантазировать. Девушка перехватила его взгляд и улыбнулась

- Приятного аппетита.

- Спасибо, - Днев взял несколько секунд на размышление и принял решение: - А позволите узнать, как зовут столь прелестную спасительницу человеческих тел?

- Аня, - снова улыбнулась девушка и добавила: - И, кстати, не только тел, но и душ.

- Вот как? - удивился ее смелости подполковник: о душах в СНКР говорить было как-то не принято.

- Именно. Ну, может не в том вульгарном церковном понимании, но все же...

Днёв смотрел на новую знакомую со все возрастающим интересом. Невысокая, русоволосая, но ближе к блондинке. Большие серые глаза, пропорциональный прямой носик, полные губки. То, что под халатом, он уже успел оценить. Аня ему положительно нравилась. Первое очарование своей напарницей Мишиной у него уже прошло, хотя она и была так похожа на Алю. Но внешнее сходство - это ведь еще далеко не все. И это Борис Днёв очень хорошо понимал.

Вспомнив о Мишиной, которая куда-то запропала, хотя тоже уже должна была быть в больнице, подполковник решил не тянуть резину и брать быка за рога.

- Анна, а вы не хотели бы продолжить нашу теологическую дискуссию в каком-нибудь другом месте?

- С удовольствием, - безо всяких примедлений ответила девушка и назвала номер своего домашнего телефона, который Днёв записал в свой казенный карманный компьютер.

- Я обязательно вам позвоню, Анна, - пообещал Днёв, дав понять, что разговор завершен. Анна оказалась девушкой неглупой и моментально удалилась.

Достав мобильный, Борис набрал Мишину и начал вслушиваться в длинные гудки, нервно барабаня пальцами по столу. Наконец она ответила.

- Ну, ты где?

- Рядом. - Коротко ответила она. - Его оперируют?

- Да. Слава богу, рана не серьезная. Думаю, часа через полтора-два, когда он отойдет от наркоза, сможем с ним поговорить.

- Отлично. Жди.

Лада появилась через пять минут. Ворвавшись в комнату отдыха, она села напротив Днёва и рванула с места в карьер:

- Что думаешь?

- Сложно пока говорить... Но, думаю, будем объединять дела. Очевидно, что похищение Дмитриевой и покушение на Громова - звенья одной цепи. Не знаю, насколько это можно увязать с убийством Савина, но и исключать ничего нельзя. К тому же, в делах Савина и Дмитриевой фигурируют "волки". Похоже, это самый настоящий террор.

- Да, именно террор, - кивнула в ответ Мишина. - Что предлагаешь предпринять? Збруев рвет и мечет, требует отыскать эту цековскую дочку, а теперь вот еще и стрельба с гранатой в пяти минутах ходьбы от аппарата Правительства, да еще покушение на сына Громова...

- Давай для начала побеседуем с Громовым. Посмотрим, что он скажет, а там уже будем решать.

К Константину их пустили через полтора часа. Ослабший, он лежал на больничной кровати в одноместной палате класса люкс с полузакрытыми глазами.

- Константин Алексеевич, - тихонько постучал об открытую дверь костяшками пальцев подполковник. - Мы бы хотели задать вам буквально несколько вопросов. Разрешите?

- Да, да, конечно, - поднял здоровую руку Громов, приглашая посетителей войти.

Громов с Мишиной уселись на стулья и начали допрос, элегантно завуалированный под дружескую беседу.

- Константин Алексеевич, - начал Днёв. - Первым делом мы хотели бы спросить у вас, как вы сами считаете, были ли у кого-нибудь основания покушаться на вашу жизнь?

- Не думаю.

Он все еще не знал, как ему поступить. В голове его крутилась мысль о том, что раз дело приняло такой поворот и в него кидают гранаты, предварительно пытаясь прошить автоматной очередью, надо что-то срочно предпринимать. Вопрос же на ответ, кто это сделал, он для себя сформулировал еще по пути в больницу: Крот. Но рассказать это госбезовцам, значит раскрыть организацию, признаться в убийстве Савина, в ограблениях... А не рассказать - значит продолжать подвергать свою жизнь смертельной опасности. Надо было делать выбор. Но выбор этот был слишком сложным... Хотя, на кону ведь стояла не только его жизнь, но и жизнь Пэм...

- Я готов давать показания, - выдавил он из себя.

- Ну что вы, - не сразу понял его Днёв. - Какие показания? Мы просто задаем вопросы, чтобы поскорее найти этих подонков.

- Я сам этот подонок, - набрался мужества для признания Гром.

- Что? Ну, что вы такое говорите, Константин Алексеевич, - попытался урезонить молодого человека подполковник.

- Я знаю, что говорю. Слушайте.

Но сказать он ничего не успел. Дверь палаты распахнулась и в нее властным шагом вошел член Центрального комитета партии Алексей Алексеевич Громов, а вслед за ним, охая и ахая, и его жена.

- Сыночек! - бросилась она тут же к Косте, не зная как лучше приобнять сына. - Ну...ну...как ты? Как?

- Да все в порядке, мам, - постарался улыбнуться Гром и скосил глаза на Днёва, который вместе с Ладой неловко поднялся со стула и теперь топтался около кровати больного.