Андрей Муравьев - Так хочет бог!

Толстяк Тони и Хоссам Ашур остались в лагере. Так что ждать еще кого русичам, вроде, и не стоил, но неожиданно еще парочка кнехтов, переменила сторону.

Аурилиен сплюнул и вытащил свой меч.

– Видно, что слова твои ранят души так же, как ваши колдовские палки. Но не со мной! Молитесь черту, гады.

– Эй!!!

Голос пожилого гагиинара, вышедшего на середину моста, казался чуждым здесь.

Готовые броситься друг на друга бывшие соратники обернулись.

– Эй, пучеглазые недоделки! – всколоченная борода карла воинственно топорщилась. – Если вы собга-ались тут пегегезать дгуг дгуга, то я пго-отив!

Глухой, картавый и немного тягучий говор. Уверенный взгляд из-под заросших бровей.

Латиняне только тут заметили, что подземный народ все еще не покинул противоположного края реки и следит за их перепалкой. В руках гномов блестели копья и наконечники стрел.

– Мамми сказала, чтобы мы выпговадили вас. Мы вас выпговадили… Еще она сказала, чтобы мы вас не тгогали. И мы вас не тгогали, – гог цедил слова, поигрывая старой, потемневшей от времени секирой. – Но она никогда не повегит, что вы сами себе кговь пу-у-устили…

Он с досадой покачал головой.

– Нет, не повегит… – перевитая буграми мышц рука ткнула секирой в склон горы. – Уматывайте! И загежте дгуг дгуга там!

Аурилиен дернулся было, но остальные рыцари удержали собрата. Крестоносцы отступили и начали совещаться. Спустя минуту они компактной группой двинулись по тропе вниз. Взгляды, которые вчерашние товарищи бросали через плечо, не сулили оставшимся русичам ничего хорошего.

Вскоре на площадке перед мостом остались только выходцы из будущего и воины ибн-Саббаха во главе с самим исмаилитом.

Испепеляющий взгляд так и не сошедшего с моста гога, теперь предназначался только им.

– Вы тоже… убигайтесь! Ночью я за вас не ответчик!

Ибн-Саббах широко улыбнулся и хлопнул в ладоши. Выглядел мятежный посвященный уверенно и спокойно. Лишь глаза его, холодные и показательно невыразительные, вспыхнули искрой затаенной ненависти. Один из нукеров склонился в поклоне и бросился… вверх по узкой тропке. Дорога, приведшая крестоносцев сюда, не заканчивалась на входе в долину.

Через десяток минут, показавшихся всем оставшимся часом, за изгибом скалы послышался конский топот.

Гаг скривился в гримасе и начал пятится к своему берегу.

Но в вылетевшем табуне оказалось только трое наездников. И вместо тонконогих рысаков под ними топали выносливые горные лошадки, больше похожие на пони и прекрасно подходившие для карабканья по горным кручам.

Исмаилиты взлетели в седла.

– Прощайте! – ибн-Саббах глумливо поднес руку к тюрбану, некогда белоснежному.

– Стой! – голоса Кости и Улугбека слились в один.

Шейх сдержал лошадь.

– Мы шли к одной цели, но отныне дороги наши расходятся. Прощайте и не ищите меня! Надо будет, сам вас найду!

– Оставь лошадей! У нас женщины и… – Сомохов оглянулся на тюки с книгами и припасами.

Исмаилит ухмыльнулся.

– У меня меньше людей, чем я рассчитывал, и совсем нет добычи… Но это не повод терять еще и лошадей!

Тоболь, благодаря чудесному свойству гака понимавший почти все, слегка шевельнул стволом автомата. Скрипнули, натягиваясь, тугие луки нукеров. Костя оценил предусмотрительность шейха, оставившего у седел запасные саадаки.

– Разве что… – ибн-Саббах, казалось, не обратил на движение Игоря никакого внимания. – Разве что вы купите у меня их?

– Что ты хочешь за лошадей?

– Это! – шейх ткнул саблей в груду книг. – Все это!

– Глупо… Зачем нам лошади, если ими нечего вести?

Исмаилит ухмыльнулся.

– А женщин? Они не выдержат долгого перехода…

Костя скользнул оценивающим взглядом по лучникам. Интересно, выдержат ли титановые вставки и легированный сплав кольчуги прямое попадание бронебойной стрелы?

Видимо, что-то такое пронеслось на его лице, что шейх переменил тон.

– Впрочем, мы были добрыми союзниками. И нечего пробовать что-то выгадать на беде товарища… – он перегнулся через шею скакуна. – Подари мне свою маленькую колдовскую палку. Ту, что торчит за твоим поясом.

Он ткнул кнутом в ТТшку.

Малышев оглянулся на Сомохова, но тот лишь пожал плечами.

Костя, вздохнув, потянул из-за пояса пистолет. Снова заскрипели натягиваемые луки. Малышев демонстративно усмехнулся и подбросил ствол на ладони.

– Пять лошадок за оружие Богов? Ты шутишь?

Шейх остался серьезным.

– Бывает так, что стакан воды люди оценивают дороже мешка злата. Подумай, что тебе важнее, и выбор придет сам.

Костя вздохнул.

– Хорошо…

Он протянул оружие.

Ибн-Саббах подхватил вороненый ствол, пощелкал предохранителем, заглянул в ствол. Малышев вспомнил, что когда он готовился к возможной схватке, шейх стоял за его спиной.

– Наблюдательный… – тихо процедил он сквозь зубы.

Но шейх услышал. Он улыбнулся краешком губ.

– Чего мечом кровавым не добыть, то можно добрым словом получить…

Костя осадил радость:

– Там только шесть выстрелов. Не думай, что с ним тебе подвластно все.

Исмаилит запрятал ствол за широкий пояс и деланно поклонился:

– У нас говорят: "В пустыне драгоценна влага рек. В дороге ж дорог честный человек"… С вами я так на стихи перейду… Спасибо за предупреждение.

Поводья запасных лошадей полетели в руки подошедших валлийцев.

– Прими и ты мои слова, нерожденный. Там, – он махнул в сторону ушедших крестоносцев. – Вас ждет позор и смерть. А там, – взмах в другую сторону. – Короткая дорога к побережью. Если поторопитесь, то придете первыми. А тот, кто первым говорит, чаще всего и выигрывает споры… Поспешите!

Через пару минут кавалькада мятежников исчезла за поворотом скалы.

В словах исмаилита был резон.

В этих местах они не могли оставаться нейтральными. Чтобы выжить, надо было принадлежать к одной из партий, мусульман-сельджуков или латинян-христиан. До сего момента выбор был очевиден. Русичи славно сражались в рядах Христова воинства от самого Босфора. Но будут ли также благосклонны вожди похода к ним, когда услышат слова обвинений из уст других крестоносцев. Ну а то, что те уж распишут козни дьявольские, можно было не сомневаться.

Вот только выбора как такового не появилось, и выход из тупика был единственный. Пока не добрались до ушей вождей христиан оппоненты, русичи должны вернуться первыми и доказать, что по-прежнему достойны права носить на груди красный крест. И что они все еще добрые католики.

Правда, ситуацию можно переиграть. Тоболь, простой и прямой, как деревенский кол, предложил устроить засаду на бывших товарищей и пострелять их всех на хрен. Но друзья его не поддержали. Значит, выбора, действительно, нет. Придется спешить.