Николай Мельниченко - Кто есть кто. На диване президента Кучмы

Несмотря на дружбу и сотрудничество с Купчинским, Марчук в своих публичных выступлениях констатировал “информационную экспансию со стороны других государств на Украину” и даже “психологическую войну”. Утверждал, что некоторые журналисты не столько освещают события в Украине, сколько ведут политическую, пропагандистскую работу на стороне одной из конфликтующих сторон. Евгений Кириллович негодовал:

– Применение записей Мельниченко во внутриполитической борьбе я еще могу объяснить. Но использовать их как повод для внешней атаки на Украину, которую развязали некоторые средства массовой информации, неприемлемо!

Марчук был прав, говоря о недопустимости использования записей Мельниченко иностранцами. И это наглядно показал дальнейший скандал вокруг «Кольчуги».

Впрочем, выступать в роли пророка Евгению Кирилловичу было не впервые. Еще в 1998 году, будучи депутатом Верховной Рады, он предвидел грядущий кассетный скандал и с точностью до деталей предсказал его сценарий: компрометация государственного политика на основе тайно зафиксированной эмоциональной угрозы.

Оказалось, что появление майора Мельниченко с его записями было закономерным – служба госохраны в Украине имела право осуществлять негласный контроль, в том числе и за ведущими политиками страны. В советское время специальные методы по сбору информации использовали всего лишь три структуры. Этим занимались КГБ, МВД, Генпрокуратура, причем техническая сторона была сконцентрирована только в КГБ. В Украине же число таких органов постоянно увеличивалось. К СБУ, МВД и Генпрокуратуре добавились Управление государственной охраны, Национальное бюро расследований. Пытались “пробить” себе это право военная разведка, оперативные подразделения погранвойск и налоговая милиция. И это было чревато неприятностями, о чем давно предупреждал Евгений Кириллович:

“Без четко отработанного механизма гражданского контроля над силовыми структурами это может быть применено в политических целях, тем более на фоне начавшейся предвыборной борьбы”.

Дальше Марчук рассуждал о том, что тайно записанные разговоры граждан (в том числе политиков), содержащие эмоциональные угрозы, могут быть определенным образом использованы теми, кто их тайно записывает.

“Например, если какой-то политик на митинге резко высказался в адрес, скажем, Президента и в публичном выступлении прозвучала открытая угроза, это противоправное деяние должно расследоваться, как положено. Но политическая фразеология такова, что оперативный работник может ее, потом интерпретировать по-своему. Этого не должно быть, но это может быть…

В советские времена, если было зафиксировано, что некий гражданин высказывал угрозу в адрес Брежнева, это моментально проверялось. И тотчас выяснялись два обстоятельства – в какой ситуации он это сказал (то ли выпивши, то ли поссорившись с каким-то начальником, то ли это психически нездоровый человек), то есть насколько это было осознанно. А второе – зафиксированы ли хоть малейшие признаки приготовления. Если первое обстоятельство оперативно "просвечивало", что человека "довели", но он никогда и не думал об этом, и приготовлений не было, то с таким гражданином проводили беседу, и на этом все заканчивалось…”

В Украине такой оперативной проверкой уже не занимались. Хотя о факте зафиксированных угроз становилось известно слишком многим компетентным органам. Еще в начале 1998 года экс-глава СБУ подозревал, что “накопление” подобной информации может привести к политическим скандалам.

“У политиков есть соблазн использовать правоохранительные структуры, чтобы добыть определенную негативную информацию для ее дальнейшего использования в политической борьбе. Отмечу, что подобные устремления были характерны и в других странах, к примеру, тот же Уотергейт”.

(«Киевские ведомости». 11 февраля 1998 года)

Итак, Евгений Кириллович Марчук предупреждал о кассетном скандале, но к его мнению не прислушались. А в одиночку он не сумел его предотвратить…

Высказываясь о кассетном скандале в прессе, секретарь СНБОУ постоянно подчеркивал: невозможно представить, чтобы Мельниченко действовал в одиночку. Я часто задумывался над смыслом этих слов. Марчук, очевидно, подразумевал, что Мыкола был членом группы, занимающейся прослушиванием президента, и действовал в чьих-то интересах. Тогда в чьих?

Быть может, размышлял я, прослушивание кабинета президента организовал не Марчук, а совсем другие люди? А Мельниченко тоже пришел к нему по собственной инициативе, так же, как и к Морозу? Может, Марчук лишь пользовался информацией от Мыколы и не доверял ему до конца, подозревая, что майора кто-то подослал? В конце концов, думал я, все возможно – ведь и сам я познакомился с Марчуком по личной инициативе. Он меня к себе не звал.

Странная благосклонность Мельниченко к Марчуку объяснялась просто. Секретарь СНБОУ предполагал, что майор мог проникнуться к нему уважением, прослушивая свои записи. Кучма действительно никогда не любил Марчука. Он постоянно ругал его заочно в своем кабинете, называя самым коррумпированным человеком в Украине.

В дружбе Марчука с директором украинской «Свободы» также не было ничего удивительного. В Украине ведущие журналисты традиционно тесно общаются с политиками и обслуживают их на коммерческой основе. Привлечь на свою сторону американскую радиостанцию было несомненным личным достижением Евгения Кирилловича. Это, по слухам, обошлось всего в 500 долларов, которые он однажды одолжил в Киеве Купчинскому.

Таинственный экс-убоповец Игорь Гончаров также был знаком с Марчуком. Однако об их сотрудничестве в деле Гонгадзе известно, в основном, со слов самого Гончарова. Не исключено, что он намеренно врал. Ведь в показаниях экс-убоповца Генпрокуратуре утверждалось, что он дружил с Гонгадзе и лично его финансировал. Более того – сотрудничал с самим майором Мельниченко. Однако, ни Притула, ни Мыкола, в глаза не видели этого человека. Поэтому и его рассказы о деловом партнерстве с Марчуком могли быть крайне преувеличены. Кто знает, может, Гончаров работал напрямую с ФСБ, и лишь называл себя человеком Евгения Кирилловича? Ведь предприниматель по прозвищу Петрович, который профинансировал создание «Украинской Правды», признавался, что работает не столько на Марчука, сколько напрямую с Россией.

Быть может, думал я, Марчука тоже использовали втемную в игре более серьезных сил. И нити, ведущие к настоящим режиссерам кассетного скандала, тянутся, как и предполагал Скипальский, в Москву? А сам Евгений Кириллович всего лишь предвидел неприятности, старался их предупредить, а когда не вышло – работал над минимизацией негативных последствий кассетного скандала для Украины?…