Михаил Гуткин - Попадать, так с музыкой 2 общий

— Да, серьезные у тебя дела. Наше руководство так просто наградами не разбрасывается. Теперь понятно, почему тебе в двадцать лет уже лейтенанта ГБ дали. А не хочешь ли к нам перебраться? Думаю, что по складу характера тебе у нас самое место.

— А чем занимается ваш отдел?

— Ну об этом поговорим попозже, — уклонилась от ответа Зоя. — Когда окончательно поправишься. А пока давай лечись.

Еще пара дней прошла, если можно так сказать, в спокойном режиме. Мы с Зоей продолжали гулять, и я заметила, что она потихоньку пытается понять, что я знаю и что умею. Может быть при этом старалась оценить, не преувеличила ли я свои "подвиги". Или оценивала мою пригодность для работы в их с Судоплатовым отделе. Никаких прямых вопросов, так все как-то боком, вскользь. То спросит, на какие дистанции я могу стрелять из СВТ-40, то — какие пистолеты я предпочитаю и почему. Иногда называла какие-то имена и фамилии, и ждала, как я на них прореагирую. А я никак не реагировала, поскольку все это были незнакомые для меня лица. Только, когда она упомянула Старинова, я сказала, что встречалась с ним на одной выставке. Дополнительных вопросов по Старинову не последовало. Но вот один вопрос поставил меня в тупик. Зоя спросила, какого я мнения о борьбе джиу-джицу. Тут я сначала растерялась, потому что про джиу-джицу, конечно, знала, но только название и то, что до войны в СССР она пользовалась определенной известностью. Сказать, что не знаю, нельзя, так как некоторые приемы карате близки по исполнению к джиу-джицу. Сказать, что знаю, тоже стремно. Вдруг попробует уточнить названия приемов, а я тут ноль. Извернулась, сказав, что о джиу-джицу только слышала, а сама занималась борьбой самбо. Вроде прокатило.

На следующий день Зоя выписалась. Когда она надела форму, то я с удивлением увидела, что лежала в одной палате с целым майором НКВД. Ничего себе! Вот никогда бы не подумала, что лежала с командиром ГБ такого высокого ранга, такого же, как у Григорьева. Но попрощались мы очень дружески. Зоя чмокнула меня в щеку и шепнула на прощание, что мы обязательно скоро встретимся. Я на это ничего не сказала, так как мое будущее пока представлялось в полном тумане. После обеда ко мне пришли сразу два гостя. Одного я встретила радостно, потому что это был майор Трофимов, а вот пришедший с ним дедок с парусиновым портфелем меня удивил. Несмотря на жаркий июльский день, он был в шерстяном костюме и на голове носил тюбетейку, которая к такому костюму была как-то не того. Впрочем, этого дедка такие мелочи, как мне показалось, не беспокоили.

— Вот, товарищ Северова, привел к вам гостя, у которого что-то для вас есть.

При этих словах дедок засуетился, открыл портфель и вытащил оттуда какой-то комок размером с мячик для большого тенниса, завернутый в газету. Он быстро развернул этот комок, газету расправил, аккуратно сложил и спрятал в портфель. Теперь у него в руке был комок поменьше, и завернут он был в кальку. Этот комок в кальке дедок протянул мне.

— Посмотрите, пожалуйста, товарищ Северова. Можете определить, что это такое?

Я, уже догадываясь, дрожащими руками схватила увесистый комок и попыталась его развернуть. Не тут-то было. Калька плотно налипла на содержимое. С огромным трудом я отделила уголок кальки и пальцем слегка потыкала в комок. Тут же почувствовала характерный запах. Оно самое!

— Ой, так это же мумие! И как его много! Наверное, граммов триста, если не пятьсот!

— Четыреста двадцать граммов, если нужна точная цифра. Значит, вы действительно знаете про мумие. Хотя во многих трактатах оно называется "браг-шун". Вот, товарищ Трофимов, теперь вы получили доказательство моей правоты. — Это дедок уже обратился к Трофимову.

— Положим, я получил только некоторые слова, которые можно трактовать в вашу пользу, — ответил Трофимов. — А окончательно ваша правота будет подтверждена, если этот наш товарищ быстрее выздоровеет.

При этом разговоре я непонимающе переводила взгляд с одного на другого, совершенно не понимая, о чем это они говорят. Трофимов это заметил и сказал.

— Товарищ Северова, мне сейчас нужно возвращаться на работу, а вы послушайте историю профессора Андровского. Она довольно интересна.

Майор улизнул, а я уставилась на профессора. Он, как мне показалось, был очень доволен ситуацией и, усевшись за стол, начал свой рассказ. Всю историю приводить не буду, так как рассказывал он ее довольно долго и с некоторыми повторами, но суть сводилась к следующему. Во время экспедиции на Тибет (все-таки, Тибет!), организованной, между прочим НКВД, он в горах сломал ногу. Перелом был тяжелый, профессор стал практически нетранспортабелен, а сроки сильно поджимали. И коллеги оставили его в горах на попечение местных монахов. Вот тут он и столкнулся с мумие. За месяц монахи поставили его на ноги, причем вылечили настолько качественно, что в Москве врачи по снимкам не могли поверить, что перелом был действительно сложным. На него стали смотреть с подозрением, как на симулянта. А когда он только заикнулся о чудесном лекарстве, то началось. Андровского арестовали, обвинив в религиозной пропаганде, в мистицизме и еще бог знает в чем. В квартире провели обыск. Спасло профессора только то, что оперативники, проводившие обыск, мумие не нашли. Точнее они его нашли, но поверили словам Андровского, что этот комок — просто один из образцов горных пород, каковых образцов самого разного вида в квартире было великое множество. Откуда оперативникам было знать, что этот вроде бы обычный камень и есть мумие. Тем не менее, профессора посадили, и год он просидел. Потом без всяких объяснений его выпустили. Он попытался снова рассказать о мумие. Его вызвали в НКВД и мягко так объяснили, что камера за ним пока зарезервирована, так что во избежание… Профессор понял и заткнулся.

Но вот вчера вдруг к нему пришел товарищ майор и заговорил о мумие. Профессор было решил, что камера по нему соскучилась, но выяснилось, что начальство откуда-то узнало про мумие и это мумие нужно для лечения ценного сотрудника, то есть меня. Профессор так возрадовался, что притащил мне примерно половину всего запаса. Правда при последних словах он как-то смущенно моргнул, и я подумала, что половиной тут и не пахнет. Наверняка, не больше трети, но мне и этого более, чем достаточно.

— Вы знаете, товарищ Северова, как его применять?

— Да, профессор, не беспокойтесь. И мне столько не нужно. Давайте отрежем небольшой кусочек, а остальное пусть будет у вас для других подобных случаев.

— Хм, кажется, вы действительно знаете дозировки. Тогда подождите. Не будем портить это кусок.

Профессор выхватил у меня мумие, снова завернул его в газету и спрятал в портфель. Я удивленно на него уставилась, а он тем временем пошарил в портфеле и вытащил из него другой комок, намного меньших размеров. Вот этот комок как раз примерно мне и был нужен. Хитрый профессор — решил проверить меня. Но, кажется, я испытание прошла. Напоследок профессор, заметив бинты, сказал, что мумие можно применять и как антисептик. Что раны с ним тоже быстрее заживают.