Михаил Гуткин - Попадать, так с музыкой — 2 (неокончен)

— Как вы себя чувствуете?

— Неважно, доктор. Температура поднялась. В области раны что-то дергает. Хорошо только, что могу, наконец, немного говорить.

— Вот именно, немного. Много говорить вам пока нельзя. А сейчас давайте в операционную. Сумеете дойти?

Интересно как. В госпитале говорили, что нужно лежать, не двигаясь, а это предлагает идти. Врач, заметив мое удивление, сказал.

— Если вы потихоньку, со всеми мерами предосторожности, будете двигаться, то процесс заживления пойдет быстрее. Главное, не делать резких движений и не напрягаться. Ну, давайте.

Я осторожно села, ойкнув при этом. Потом с помощью врача и сестры, пошатываясь, встала. Халат на меня одевать не стали, а просто накинули сверху. В карман халата по моей просьбе положили заветную баночку, и мы втроем двинулись в операционную, которая оказалась через две комнаты. Там меня уложили на стол, на левый бок, и врач стал колдовать над правым.

— Ой, доктор, больно.

— Терпи, красавица, терпи. Рану надо как следует прочистить.

— Доктор, когда вы ее прочистите, очень прошу, смажьте ее мазью из баночки и сразу забинтуйте.

— Больная, не фокусничайте. У вас начинается воспаление, которое может привести к сепсису, а вы тут со своими доморощенными мазями.

— Доктор, это не фокус. Просто о подобных мазях вы еще не знаете. Тут я чуть не брякнула, что в состав этой мази входит сильный антибиотик, но сообразила, что про антибиотики в этом времени еще никому неизвестно. Ну может, чуть-чуть и известно, только не обычным врачам.

— Доктор, меня уже лечили этой мазью два месяца назад. Рана, правда, была заметно легче. Но и эффект уже проявился на следующий день. Вы хотя бы позвольте один день полежать с этой мазью.

Врач задумался на минуту, потом сказал.

— Ладно, мне говорили, что у вас может быть с собой какое-то сильное неизвестное нашей медицине лекарство. Попробуем. Но если станет хуже, то не обессудьте. Вот тогда будет тяжелое лечение и очень болезненное.

— Не будет, доктор, не потребуется, — обрадовалась я.

Мне намазали рану мазью, забинтовали и отвели в палату. Там на одной из коек лежала какая-то тетка лет тридцати. Подождав, пока врач и сестра выйдут из палаты, она обратилась ко мне.

— Здравствуй, коллега. Меня зовут Зоя, а тебя?

— Здравствуйте, — не торопясь, чтобы не беспокоить ребро, проговорила я. — Меня зовут Аня.

— Брось это выканье. Тут мы все больные и, значит, все равны. Что у тебя приключилось?

— Да вот, когда выходили из окружения, во время прорыва словила осколок в грудь. Заработала дырку да еще ребро повредила.

— Так ты что, из армии, не из НКВД?

Голос сразу изменился, и тон стал подозрительным.

Да нет, я лейтенант ГБ. Но попала в окружение вместе с 3-й армией Западного фронта.

— Тогда понятно. — Голос снова подобрел. — А то я стала сомневаться. Решила, что блатная. Cо мной так вообще дурацкая история приключилась. Работала и горя не знала, и вдруг рвота и заболел живот. Пошла к врачу, а оказалась на операционном столе — аппендицит. Работы невпроворот, а мне тут отлеживаться. И говорят, что еще вовремя успели — пару часов и могла помереть.

— Да, я слышала, что с аппендицитом шутки плохи. Но раз уж прооперировали, то скоро выпишут. Помнится, одна моя подруга через неделю уже вышла из больницы.

— Мне тоже сначала так говорили, но вот задерживают. Говорят, что анализы какие-то не те. Кормят фигово, зато таблетками пичкают почем зря. Впрочем, тебе все это еще предстоит.

— Спасибо, утешили, — слегка усмехнулась я.

— Ой, я что-то перебрала со своими жалобами. Извини. Просто лежать одной скучно, а когда подумаешь, сколько еще дел надо было сделать на работе, то просто тошно остановится.

Так вас тошнит не от оставшихся дел, а от болезни, — я решила не оставаться в долгу. — Как тошнить перестанет, так, значит, выздоровели и можно на работу. А то еще может тошнить от беременности.

— Заткнись лейтенант, а то у меня от смеха швы разойдутся. Ну ты и язва. Дал мне бог соседку.

Но меня уже понесло.

— Если хотите, могу рассказать интересную историю как раз про аппендицит. Только обещайте не хихикать.

Зоя чуть-чуть помолчала. Потом сказала.

— Давай свою историю.

И тут медленно, с передышками, так как все-таки было больно, я рассказала историю, которая случилась с одним приятелем моего дедули — человеком настолько оригинальным, что я уверена в правдивости этой истории.

— Один наш знакомый, преподаватель педагогического института, назовем его Б., почувствовал, как и вы, проблемы с животом. Тогда он позвонил своей хорошей знакомой — преподавательнице медицинского института. Назовем ее С. Та сообразила, что это может быть, и велела немедленно приехать. Б. приехал как раз к тому моменту, когда у С. была группа студентов. С. его осмотрела и поставила диагноз: аппендицит. После этого обратилась к студентам: «Сейчас у нас будет внеплановая лабораторная работа на тему „Операция по удалению аппендикса“». Б. погрузили на каталку, и вся группа дружно покатила его в операционную. Там его уложили на стол и началось. С. командует: «Шприц». Поднимается рука: «Можно я»? «Можно». «Скальпель». «А можно я», «Можно». И так всю операцию. По словам Б., как только ему отрезали аппендикс, он сразу почувствовал заметное облегчение и почти пришел в норму. Студенты под началом С. стали зашивать ему живот, и Б. не нашел ничего умнее, как сказать, что сейчас у них идут курсы кройки и шитья. Тут С. рявкнула, чтобы он заткнулся. Наконец, все зашили, и С. сказала, что теперь надо больного переложить на каталку. Б. настолько хорошо и бодро себя чувствовал, что сказал, что не надо перекладывать, что он сам спрыгнет и… спрыгнул. На его счастье студенты были к этому готовы и успели его перехватить. А то могло кончиться плохо. Через неделю Б. выписали. При выписке С. ему объяснила, что подобные выходки под наркозом для врачей не редкость. Такая вот история. [16] Действительная история, рассказанная автору профессором Б.

Зоя внимательно выслушала эту историю, а потом сказала.

— Знаешь, Аня. Не рассказывай больше мне таких историй, а то швы у меня точно разойдутся. И, вообще, я подозреваю, что от твоих историй и здоровый человек может животики надорвать, или, по крайней мере, подавиться. А может тебя нарочно ко мне подселили, чтобы меня уморить?

— Кто это хочет уморить моего лучшего сотрудника?

С этим словами в комнату вошел какой-то мужик невысокого роста в халате, накинутом на форму. От быстрой ходьбы халат немного распахнулся, и я увидела на петлице два золотистых ромба старшего майора НКВД.

— Да вот, Паша, — стала ябедничать на меня Зоя. — Я только три дня после операции, а тут подселили лейтенанта, которая все время рассказывает смешные истории. У меня от смеха швы вот-вот разойдутся. И не увидишь ты больше своего сотрудника.