Илья Тё - Абсолютная альтернатива

И что же? Все это время мой царь Николай бездействовал, позволяя разрастаться раковым клеткам. В стране царили не царь и правительство, а откровеннейший беспорядок, безделье, равнодушие и при этом — самое главное! — почти открытая антиправительственная пропаганда. А самодержец, носитель верховной власти, бездеятельно смотрел на этот бардак и умудрился ввязаться со всем этим беспределом в кровавую Мировую войну. Заговорщики в Думе и предатели-генералы служили лишь поводом для запала, сигналом к выстрелу, искрой, от которой вспыхнул огромной артиллерийский запас. Порох, способный взорваться от этой искры, оказался давно готов.

Со всем этим можно было совладать, кабы не приближалась весна. Прекрасно помня последние переговоры с представителями Антанты всего месяца назад — в январе, я знал, что весна 1917 года как по замыслам союзников, так и в кабинетах Центральных держав должна начаться серией кровавых наступлений. Никто ни в Берлине, ни в Вене, ни в Лондоне, ни в Париже не сомневался, что в одна тысяча девятьсот семнадцатом Великая война завершится. В том, измененном мире, из руин которого явились мы с Каином, война затянется до 1918 года, но только из-за выхода из нее России. В новой же реальности все будет так, как должно. Площадкой для решающей схватки должна стать Фокальная Точка — избранный Каином проклятый семнадцатый год. И если немцы начнут сейчас, когда части сняты с фронтов…

С бунтом следовало заканчивать немедля! План Келлера и Нахичеванского — годен, заключил я. Собрать все силы, наступать на Питер с юга и с запада — походным порядком, наплевав на железнодорожное полотно. Есть ли иные способы ускорить продвижение войск, кроме железной дороги? Для начала двадцатого века — почти ничего. Автомобильный парк Русской армии ничтожен. Машинами можно перебросить роты и батальоны, но не дивизии и не полки. Авиация — детская, с бумажными крыльями в прямом смысле слова, об использовании ее для переброски военных соединений в начале века нечего даже думать: дирижабли и кукурузники не в состоянии перебрасывать через губернии кавалерийские корпуса. Неужели ничего другого не остается?

Мысль явилась внезапно, как будто сверху, ниоткуда.

Развернувшись на каблуках к ожидавшим моего мнения командующим корпусов, я произнес:

— План Хана Нахичеванского — одобряю. Готовьте полки. Двумя армейскими соединениями выступаем на Петроград походным порядком. Движение осуществляется по сходящимся направлениям со стороны Пскова и Нарвы. Продвижение по первой линии возглавите вы, Келлер, по второй соответственно вы, Гусейн-хан. Добавить хочу лишь одно… в Питер оба корпуса отправятся без меня.

Не дожидаясь недоуменных вопросов, я подозвал к себе Воейкова.

— Вот что, любезный, мне немедленно нужен Непенин. Да, именно. Адмирал.

Серые воды лупили в броневые пластины, накатываясь на клепаные обводы мрачными, свинцового цвета валами. Безоблачная высь над моей головой казалась бездонной, обрушивая на фуражки и палубу свет миллиардов далеких звезд. На востоке грязной струной виделся Петроград, подернутый низкими сизыми дымами. В обратной стороне, к закату, перед взором моим, широко раздаваясь в сторону к северу и к югу, развертывался дивной лентой безбрежный водный путь. Он вел взгляд мой в Финский залив и далее, к Балтийскому морю, где за свинцовыми водами стояли Хельсинки и Свеаборг, Аланды и шведский Стокгольм. Льда не было там, на западе. Лед сковывал наш путь впереди.

Балтийский флот, основа мощи и морского величия Российской Империи, пять месяцев в году был намертво скован льдами. На зиму, часть осени и весны, западный берег Ботнического залива, Финский залив и Невская губа покрывались незыблемыми торосами, не давая прохода судам.

В мирное время корабли вставали на Большой рейд Кронштадта сразу по завершении летней кампании — то есть в сентябре-октябре, втягиваясь в главную военно-морскую гавань, разоружались и оставались мирно спать на всю зиму, до следующей весны. В военное время все изменилось — ходили столько, сколько возможно, почти до конца ноября. Однако в зимние месяцы, вне зависимости от настроения командиров броненосных эскадр, воды вблизи Питера сковывались иною броней — ледяною.

Беды в этом не было. В плане большой политики казалось обидным, что могучий океанский флот России отстаивается в портах, однако в тактическом смысле оледенение прибрежных вод столицы Империи никак не влияло на ведение боевых действий на море. По словам сопровождавшего меня адмирала Нилова, стратегическое применение сил России в ходе Великой войны ограничивалось стоянием в гаванях и обороной рубежей в соответствии с оперативными планами, утвержденными еще в 1907–1914 годах и разработанными с учетом реального соотношения сил на Балтике.

Иностранные державы тех лет страдали «дредноутной лихорадкой» — созданием гигантских эскадр, и мимо России дорогостоящая эпидемия не прошла. Работы по постройке кораблей шли с полным напряжением сил и ресурсов. Морской министр адмирал Григорович добился доверия Государственной думы, и огромные кредиты, отпущенные на выполнение программы, поглощались Морведом с выдающимся аппетитом.

На Балтике была создана Центральная минно-артиллерийская позиция, идея сражения на которой стала основой применения сил Балтфлота.

Позиция располагалась в Финском заливе в районе между Ревелем (будущий Таллинн) и Гельсингфорсом (будущий Хельсинки). Одним флангом линия опиралась на укрепления Поркала-удд, другим на крепость Петра Великого, сирень сам город Ревель. В случае прорыва германского флота водное пространство между указанными укреплениями засыпалось тысячами мин.

В районе Моонзундского архипелага Центральную оборонительную позицию дополняла Передовая позиция между островом Даго и полуостровом Гангэ, а также «Тыловая позиция», по меридиану острова Гогланд. Таким образом, подступы к столице для неприятельского флота надежно перекрывались, и ни одно вражеское судно в принципе не могло оказаться в водах Невской губы. Русские превратили Петроград в неприступную крепость. В то же время я не был склонен рассматривать последнее утверждение как догму.

В начале двадцатого века существовало два технических средства, способных перемещать крупные военные силы быстро и на дальние расстояния — железная дорога и флот. Первое оказалось недоступно, что делало выбор необычайно простым.

Навигация в Финском заливе, согласно данным Нилова, заканчивалась в ноябре и начиналась в апреле. [11] Речь идет о марте по старому стилю. Третье марта, когда осуществляется десантная операция, соответствует нашему 15 апреля. Навигация в Финском заливе в наши дни начинается 20 апреля. Но только для боевых кораблей. Гражданские суда кочевали между Питером, Ораниенбаумом, Ревелем, Кронштадтом и Гельсингфорсом в марте и даже ранее.