Алексей Колентьев - Главный противник

…Выйдя от Роджера, который почти сразу после последнего монолога отключился и захрапел, я направился в отведённую нам казарму, где как ожидается есть отдельная комната и душ. Машину для перемещения по базе я отпустил ещё на лётном поле, не люблю колёса, предпочитаю ходить пешком, так легче думается. Роджер сказал многое из того, о чём я уже знал. Однако ниточки ведущие к наёмникам обрывались почти сразу: единственный спасшийся их пришедших конвою на помощь сотрудников "Блэкстоун" — Матинелли, был уже откомандирован на усиление опорного пункта в районе бывшего города Болотное. Поговорить с ним не представлялось возможным, а его рапорт непосредственному командиру отдельного батальона санации, я изучил до последней запятой. Наёмник излагал гладко: был взят в бою после лёгкой контузии в следствии потери сознания и последующих провалов в памяти ничего толком не помнит. Вырвался только после того, как раненый русский ослабив внимание не заметил спрятанного у него за голенищем ботинка ножа и Матинелли развязавшись просто удрал. Командир отделения роты десантников высланной для преследования партизан по горячим следам рассказ Матинелли частично подтвердил. Скорее всего, Майк уже выжал из итальяшки все соки и наверняка готовится к ночному рейду. Русские вряд ли отпустили бы того, кто их видел добровольно, тут вполне может статься, что макароннику действительно повезло убежать. А может быть наёмник и темнит, но сейчас до него не дотянуться, это увы гнусная реальность. И смотаться и в Болотное не выйдет, поскольку поток пленных иссяк и фильтрационный пункт сворачивают, а вместе с ним и убывают в немецкий Штеттин все архивы. Надо бы отправить запрос, но это опять две-три недели перезвона с тамошним начальством и нервотрёпки. Нужно работать тут и обязательно выехать на место боестолкновения, это будет более продуктивно.

Так гоняя информацию в голове, я добрался до казармы — длинного одноэтажного типового здания. Ничего особенного: шесть комнат для офицеров три сержантских "люкса" на четыре человека каждый, арсенал и интендантский склад. Всё, как я и просил, разместили с максимальным комфортом. Во всех офицерских комнатах есть душевая кабинка и санузел, для сержантов предусмотрена общая душевая и такой же сортир "четыре очка", есть даже закуток с тренажёрами, но это заведение — вотчина Иверса. Офицерам можно посещать вполне приличный "джим". Через два блока на северо-восточной окраине военного городка есть супермаркет и оздоровительный центр для членов семей. Ответив на приветствие дневального, я прошёл сразу к себе и с трудом втиснулся в душевую кабину. Напор воды оказался на удивление сильным и после пятнадцати минут блаженства, я словно бы заново родился. Одевшись в тренировочный форменный костюм, я сел за небольшой выдвижной столик и разложив портативный компьютер вошёл в сеть оперативно-стратегического управления спецопераций. Обновлений по общей обстановке за последние шесть часов было не так много: поиски продолжались у юго-восточной подошвы горного массива где видели партизан, однако ничего существенного обнаружить пока не удалось. Все следы разметало после приказа накрыть артогнём из всех имеющихся стволов, ребята из 42-ой артбригады душу вложили. Подключились и летуны, так что там сейчас сам чёрт ногу сломит. Нет, кто бы ни устроил засаду на конвой, он уже заслужил право на более серьёзный подход к его поимке. Роджер сказал — Сасквотч… ладно, пусть будет называться так, прозвище получилось подходящее. Майор Кейн — начальник 4-го отдельного пехотного батальона, который сейчас отвечает за обеспечение зоны безопасности района авиабазы и всего южного сектора зря гоняет своих людей по камням. Сасквотч затаился, но если Роджер прав, то его основная цель это авиабаза и если он заброшен с известной нам целью, то очень скоро объявится сам, нужно только понять где именно его ждать. Щёлкнув клавишей я переключился на общефронтовую сводку, хотелось узнать, что там Витебском, но тут же загорелся предупреждающий баннер — "доступ ограничен". Странно, в последнее время я не мог получить сводки из-под Петербурга, закрыто вообще всё северо-западное направление. А теперь ещё и Белоруссия стала подцензурной зоной. Это направление было одним из самых спокойных: после путча устроенного сторонниками оппозиции полгода назад, ровно за два месяца до начала войсковой операции против России и ввода в республику объединённого германо-французкого контингента НАТО, единственный союзник русских не оказал организованного сопротивления. Правители России не вмешались во время начала массовых беспорядков устроенных местными, при активной поддержке агентуры ЦРУ. В крупных городах республики начались волнения, постепенно переросшие в перестрелки с применением лёгкого стрелкового оружия, контрабандным путём доставленного из Болгарии и той же России. Московиты решили вмешаться только тогда, когда из захваченного при поддержке агентов нашей минской резидентуры телецентра прозвучало обращение лидеров оппозиции к Евросоюзу. И когда русские решились двинуть войска на помощь отчаянно сопротивлявшимся немногочисленным остаткам верных белорусскому диктатору частей, контроль над основными городами был уже в руках польско-немецкого контингента Коалиции. Обошлось без больших жертв, не считая разбиравшихся между собой аборигенов немцы и поляки потеряли десять единиц бронетехники и до сорока человек убитыми и ранеными. Новое руководство республики выразило намерение вступления своей освобождённой страны в блок НАТО. Однако ключевые города — Минск и Витебск, всё же были подвергнуты процедуре санации, коренных жителей республики уничтожали десятками тысяч. Особо усердствовали польские полицейские части, но и немцы тоже особой гуманностью тоже не отличались. Спустя пять недель, Белоруссия оказалась под полным контролем сил Коалиции, однако судя по всему, победные реляции были преждевременными, иначе зачем это ограничение. Бывший президент и его свита по одним сведеньям сбежали в Россию, по другим — уничтожены точечным бомбовым ударом по наводке польского спецназа. Закрыв крышку ноутбука и потянувшись до хруста в костях, я плюхнулся на довольно удобную кровать и включил небольшой телевизор подвешенный на стене в изножии. Выбрав новостной канал транслируемый прямиком из Штатов, я попал как раз на одиннадцатичасовой вечерний выпуск CNN. Говорила звезда вечернего эфира — симпатичная метиска Джоан Мэй, её чёрные волосы уложенные в безупречную высокую причёску мне всегда нравились своим натуральным блеском, а улыбка искренней и доброй. Девушка умела улыбаться так, будто каждый по ту сторону экрана её старый хороший знакомый. Но сейчас Джоан ни как не могла выдавить хотя бы дежурную улыбку, а тон голоса был тревожным. Я прибавил громкости и вслушался в сообщение: