Виктор Зайцев - Случайный многоженец-2

У селения угров, к счастью, браконьер уральцам не попался, пока добирались до вождя. Топор сразу понял, что не праздное любопытство привело уральцев, но, не показывая вида, подробно выспросил все новости, угощая Белова отваром из трав и жареным мясом. Рассказу старейшины уральцев о выстреле в барса поверил безоговорочно, отношения сыщика с ирбисом были известны всем окрестным племенам, да и Топор убедился в честности Белова давно. Отправив доверенных воинов приглядывать за своим соплеменником, Топор долго разговаривал со старшиной уральцев, интересуясь возможностью послать своих ребят для учёбы в Бражинск. Вождь не скрывал своего желания выучить парней на кузнецов, чтобы изготавливать оружие самим. Заведи он такой разговор ещё два года назад, Белов повис бы у него на шее от радости.

Нынче старшина уральцев изменился и не страдал альтруизмом, он долго объяснял угру, что обучение кузнецов не даст особой выгоды, если нет своего железа, поскольку не собирался торговать слитками металла, только готовыми изделиями.

— Представь, что ты выучил ребят, и они вернулись в стойбище, — несколько раз объяснял уралец перспективу, — они умеют делать ножи и наконечники для стрел, котелки и топоры. Очень хорошо, но где они возьмут железо?

— У тебя купим, ты продаешь нам ножи и топоры, — удивился Топор, — неужели перестанешь продавать?

— Нет, конечно, не перестану, но я продаю именно топоры, ножи и другой инструмент, просто железо я никому не продаю, — втолковывал старшина, — если ты купишь нож, зачем его перековывать? Инструменты станут дорогими, но их будет столько же, как и сейчас.

— Продай нам просто железо, — насторожился угр, — почему нельзя?

— Ты соболя как торговцам меняешь, — привёл пример Белов, — целиком или шкурку?

— Конечно, шкурку, — задумался вождь, — она дороже, удобней хранить и перевозить.

— С железом так же, ножи дороже и их удобней перевозить, зачем нам продавать железо в слитках себе в убыток? Один раз я могу тебе продать слитки, как другу, другой раз, а через тридцать лет или позже ты уйдёшь в другой мир, твой преемник поссорится со мной и обратит выкованные из нашего железа копья против моих детей? Если такое может случиться, то лучше хотя бы заработать на ножах и копьях самим, на вырученные шкурки мы хоть воинов наймём в трудный год. Иначе у нас ни меха, ни серебра не будет, а чужое племя выкует себе любое оружие из нашего железа.

— Не надо меня уверять, что этого не случится, я тебе верю, поэтому говорю откровенно, — остановил возмущения угра сыщик, — ты мудрый мужчина, подумай сам.

— Как же быть, — после долгих размышлений уныло поинтересовался Топор, — ты знаешь, что надо сделать?

— Я не могу видеть будущее, но, даже ты знаешь, что родные люди редко враждуют серьёзно, — медленно продолжил Белов, вслушиваясь в свои аргументы, — если наши дети и внуки будут родичами, ссориться они будут реже. Я предлагаю отправить тебе мальчишек и девушек в Бражинск, они станут уральцами, будут жить в городе, породнятся с нами. Тогда твои кузнецы смогут покупать у них железо, у своих родственников. И когда нас с тобой не станет, наши внуки и правнуки забудут, что были разными родами, будут жить дружно, помогая друг другу. Я знаю, что у вас мало воинов и каждый мальчик на счету, отправь к нам девушек. Главное, чтобы ты сказал своим подросткам, что они будут уральцами, а не охотниками. Они перейдут в мой род, а родичам я не могу отказать в любом товаре. Кто знает, со временем и ружья будем продавать, когда врагов отгоним.

Заинтриговал сыщик собеседника и ушёл спать в гостевой чум, настраиваясь на завтрашнее судилище. Он понимал, что Топор не властен над многими родичами, доказать вину угра надо настолько хорошо, чтобы не было малейших сомнений даже у семьи виновника. Белов не собирался требовать смерти или выдачи головой виновника, какие бы проблемы в будущем это не сулило. Вне зависимости оттого, что решит вождь угров по своим подросткам, старшина уральцев хотел в качестве виры взять заливные луга на левом берегу Камы, напротив строящейся крепости. Луга эти стали просто необходимы после пленения казар и появления в собственности уральцев огромного, по здешним меркам, табуна лошадей. На левом берегу уже весной уральцы собирались строить конезавод, для содержания и селекции лошадей, не отличающихся от степных диких сородичей, мелкорослых и неприхотливых. Для закованной в латы конницы нужны были большие и сильные кони, иначе все преимущества сильной защиты будут сведены на нет.

Суд по просьбе уральцев открыл Топор, сразу передавший слово Белову, главному обвинителю. Староста уральцев не стал вдаваться в предысторию с захватом шамана, начал с показа раненого ирбиса. Он громко спросил, все ли угры знали о его дружбе со зверем и просьбе не трогать этого ирбиса? Ответом было, естественно, молчание, но воины подтвердили, что все знали об этом. Подполковник опять спросил, как наказывают угры за убийство домашнего скота, ответ он знал — вира, что и подтвердил старейшина.

Дальше началось собственно представление, как в кино. Где сыщик с максимальным артистизмом изобразил поиски раненого зверя, потом отыскание места ранения барса. Ойдо, по-угорски, подробно рассказал о следах, обнаруженных на берегу Камы, о том, как колдун Белов вынул эти следы, чтобы его обидчики не смогли скрыться. Белов предъявил два слепка и отправил слепок обуви Будилы рассмотреть подробно всем воинам. Слепок со следа угра он оставил у себя и правильно сделал, потому, что именно этот угр очень натурально уронил вещественное доказательство, которое сразу разбилось. После чего развёл 'смущенно' руками, как говорится, нет трупа — нет убийства. Такие уловки сыщик проходил давно и был к ним готов, предъявил следующего свидетеля — самого Будилу, известного многим уграм. Парень, запинаясь, повторил всё, что знал, признался, что стрелял в барса сам, при этих словах ирбис чуть не бросился на парня, только рука сыщика, сжавшего мех на загривке, остановила зверя. Этот порыв не укрылся от зрителей, вызвав восхищённое перешёптывание. Не давая передышки, уралец вывел на поляну Плавуню, который уверенно повторил свои показания, продолжая интриговать публику именем угра, выследившего ирбиса.

По просьбе сыщика, Плавуня назвал угра и показал на него рукой, вокруг подозреваемого образовалась пустая площадка. Угр, уверенный, что разбил слепок своего следа, пренебрежительно махнул рукой и ухмыльнулся,

— Эти чужаки всё наговорили про меня, чтобы опозорить наш род, один из них стрелял сам, другой его подговорил, они бесчестные люди, преступники, нельзя им верить.

— Кроме их слов, у меня есть твой след, вынутый из снега, — Белов поднял слепок над головой, — я клянусь всеми богами, что этот след я вынул на той поляне, где стреляли в моего друга, ирбиса. Прошу уважаемых угров подойти к месту, где стоит этот лжец и преступник, чтобы проверить совпадение отпечатков на земле.