Виктор Зайцев - Спасти веру предков, или вынужденные язычники

В своём баронстве Торби в Корнуолле граф организовал нечто вроде пионерского лагеря, где поселил беглецов под охраной, обеспечивая добротной одеждой и питанием. Те, кто решил завести своё хозяйство и вернуться к сельскому труду, отправились обустраиваться на выделенные земли. Но, таких оказалось немного, до пятисот человек, в основном, зрелого возраста. Беглые селяне, что помоложе, не желали ничему учиться, как и работать, им очень понравилось грабить богатых и жить в безделье. За зиму этих лоботрясов с трудом удалось обучить разговорному славянскому языку, почти ежедневно разбирая многочисленные конфликты между бывшими бунтовщиками. К весне Лосев организовал из беглецов десяток отрядов, от двухсот до трёхсот человек, научил стрельбе из пушек. Как раз это дело бывшим селянам очень понравилось, стрелять и рубить они были готовы каждый день. Показал им капитан и ружья, предупредив, что их будет продавать на золото или меха, добывать которые и отправляются бунтовщики-неудачники.

Первый десяток кораблей на запад отправился в конце марта, загрузив в трюмы, пять отрядов первопоселенцев с инструментом и оружием, запасом зерна и картофеля, ставшего весьма популярным продуктом на острове. Два урожая в год этого полезного корнеплода славяне научились получать спокойно, приучив к тому же своих соседей. Спустя месяц за ними, взяв немного к югу, отправились ещё пятнадцать кораблей, с остальными пионерами на борту. Провожая корабли, Лосев удивился обыденности, с которой происходит открытие Америки. Событие, которому предстоит перевернуть мировую историю, либо кануть в неизвестность, подобно викингам, открывшим Винланд. Кстати, как сейчас называть оба материка? Чтобы не сглазить, Сергей запретил себе думать о названиях, занявшись обустройством университета.

Намереваясь создать добротную техническую и научную базу славянского королевства, которое всё чаще стали именно так называть, Лосев собрался открыть первый в мире университет. Были у него, правда, сомнения насчёт Сорбонны, которые рассеял бывший алхимик, заверив, что в Париже бывал и ни о каком университете не слышал. Ректором славянского университета вызвался стать Мирослав, заскучавший в геологическом училище. Пятилетний опыт преподавания и руководства училищем не пропал втуне, будущий ректор избавился от некоторых иллюзий в отношении студентов и преподавателей. Его стараниями были обучены уже полторы сотни рудознатцев и металлургов, ежегодно к ним прибавлялись ещё по сорок-шестьдесят молодых геологов.

Оставив часть преподавателей в Мурсии, старых европейских алхимиков Мирослав привёз с собой, в Портсмут. Недалеко от города и выбрали место для первого европейского университета, коли Сорбонна не успела раньше. За зиму выстроили первый корпус университета, с небольшими аудиториями на полсотни учеников, лабораториями и обширным парком, который пока был лишь обозначен. В пяти верстах от Портсмута, в десяти верстах от моря, университет расположился в живописном уголке южной части острова. Учёбу Сергей планировал открыть первого сентября, зачислив студентами провалившихся в морское училище толковых парней, два десятка которых уже отобрал, устроив их пока на верфи.

Мирослав вёл активную переписку с учёными на континенте, приглашая их преподавать, обсуждал с Лосевым программу обучения, необходимые факультеты и специальности. А сыщик, почему то вспомнил, что лучшими учёными раннего средневековья считались арабы, и думал, как добраться до этих лучших учёных. Резонно опасаясь отправлять своих людей через Малую Азию, раздираемую войнами крестоносцев и кочевников, византийцев и арабов, он решил навести справки через знакомых торговцев в Кадисе. Несмотря на выход славян к африканскому побережью, основную торговлю пряностями и восточными товарами арабы жёстко держали в своих руках. Чтобы составить им реальную конкуренцию, надо выходить в Индийский океан. Только сейчас капитан понял воочию, как рвались португальские моряки в Индию. Глядя на делегации купцов, не реже раза в месяц прибывавших на его верфи с целью заказать очередную тройку, Сергей чувствовал себя Магелланом или Васко Да Гамой, опередившими время. Радуясь взлетевшей выручке от продажи товаров своими купцами, он лишь мог прикинуть истинные доходы торговцев пряностями и шелками Индии. На их фоне островное королевство выглядело, прямо скажем, не лучшим образом.

К счастью, летом никаких экстренных событий не произошло, Сергею хватило времени и средств на установку сразу двух механических пилорам с приводом от водяного колеса. Чтобы ускорить просушку деловой древесины, он даже выстроил сушилку, благо поставки каменного угля из Корнуолла по морю стабилизировались, не в последнюю очередь, благодаря купленным мавританским лодкам. Эти посудины оказались довольно вместительны и маневренны, удвоив количество перевозимых в Портсмут с побережья товаров. Глядя на штабеля досок и брусьев, растущие с каждым днём, Сергей мысленно подсчитывал, сколько кораблей сможет из них выстроить. Сушилка и пилорама работали исправно, не обращая внимания на морской влажный воздух, сразу завоевав популярность у местных жителей. Не только дети, седые мужчины приходили и часами наблюдали, как бревно за считанные мгновения превращается в душистые доски. Чтобы техника не простаивала, Лосев утроил заказы деловой древесины из Нормандии и Франции, организовал работу в две смены, от восхода до заката, стараясь выучить работе на пугающем пока механизме больше людей.

Ближе к августу он ежедневно стал приходить на берег моря, высматривая возвращение кораблей из Америки. В ожидании Ярьки и его моряков, Лосев принялся за строительство настоящего океанского парусника, длиной более пятидесяти метров. Оставляя на корабле три мачты, корабелы добавили по одной рее и управление рулём перенесли на штурвал. Система блоков и талей позволяла справиться со штурвалом одному человеку даже в шторм, что облегчало работу кормчего. За пять лет работы с парусами корабелы придумали много устройств, облегчающих работу моряков. Нервное ожидание возвращения большей части флота вылилось у Сергея в работу над новым парусником. С утра до вечера он проводил на верфи, куда часто приезжала Ива с детьми, не меньше мужа ожидавшая Ярьку. Напуганные таким поведением графа, мастера-корабелы вылезали из кожи, стремясь закончить работу как можно скорее. Тем более, что впервые не было недостатка в хорошо просушенном материале, а доходы последних лет позволяли закупить любые канаты и полотно на паруса.

К середине октября парусник-"четвёрку" спустили на воду, где оставалось укрепить пушки, по десять орудий на каждый борт, и провести ходовые испытания. Мастера впервые установили штурвал на таком большом корабле и опасались за его работу при высокой волне. Пушкари специально изготовили для корабля пушки с удлинённым стволом, способные отправлять свинцовые снаряды на добрую половину версты. Их заранее испытали на берегу расчёты пушкарей, ожидавшие первого плаванья. Почти вся команда, за исключением кормчего, штурмана и боцмана, состояла из выпускников морского училища. Размеры судна впечатляли всех, только для работы с парусами взяли двадцать пять моряков, а возможности двух палуб и трюма позволяли брать на борт две сотни воинов и полсотни коней, с запасом фуража на пару месяцев. Настоящий транспортник, при испытаниях корабль показал неплохую скорость, легко обошёл тройку, лишь немного отстав от двойки. Правда, без груза в трюме, только с командой и мастерами на борту. У здешних корабелов повелось ходовые испытания проводить с мастерами, выстроившими корабль, во избежание, так сказать, халтуры. После испытаний мастера занялись устранением замечаний, а капитан, довольный проявленными качествами судна, заложил сразу два таких на верфи. С учётом исправления выявленных ошибок, к весне все три судна станут украшением флотилии графа. Такие мощные суда смогут пускаться в плаванье без дополнительного прикрытия и привозить груза на порядок больше других транспортов.