Александр Конторович - Плацдарм «попаданцев». Десантники времени

Коренастый кабальеро, бодро взбегавший по ступенькам аудиенсии, нас тоже внимательно осмотрел: ну да, белые вороны, черного цвета. Эх, какие были глаза у портного в Мехико, когда господа с такими деньгами заказали парадные костюмы времен прошлой династии. Причем не маскарадные — а самые что ни есть практичные. Мастер вертелся как уж на сковородке и старательно подсовывал свежайшие — прошлого года, модные картинки из Европы. Педерастические панталончики, чулочки с подвязочками, камзольчики с рюшечками и оборочками, бю-э-э-э…

Пришлось рявкнуть, что у нас, в Челябинске, все так ходят, ну и рассказать про суровых челябинских сеньорит, которые носят корсеты, шляпки и веера из оружейной стали. Кажется, он поверил.

Блин, еще полчаса, и надо сваливать отсюда, во избежание теплового удара. Говорят, акклиматизация помогает, но мы-то на Кубе всего…

— Бах! — раздался выстрел в здании. — Бдзынь!!! — в окошко второго этажа вылетел человек, удачно хряпнувшийся в тележку с фруктами, которую вез босой негритенок, вскочил на ноги, и, что-то истошно завывая, убежал за угол, с ходу перемахнув груду каких то мешков. Надо же, с таким пузом — такие достижения в беге с препятствиями. Утро перестает быть томным. Мы переглянулись и дружно ломанули внутрь, мимо сонно моргающих часовых — вот мастера своего дела, на посту спят стоя, невзирая на погоду. Вверх — налево тюрьма, направо?.. Искомая дверь была видна издалека: возле нее толпились канцелярские работнички, не рискуя сунуться внутрь-там стреляют, и не уходя — интересно же. Дворян пропустили без вопросов — шоу продолжается. В приемной морского интенданта — нам про него, урода, уже рассказывали добрые люди, было распахнуто окно, пара стекол разбиты — спортсмен стартовал отсюда, а что же его подвигло на достижения?

В дальней комнате было почти тихо, кто-то спокойным голосом выговаривал: «… не уйду отсюда, пока не добьюсь результата. Оба предложенные мной варианта меня устраивают, теперь вы…» Аккуратно заглядываем. Идиллия: давешний крепыш держит на мушке толстомордого гачупина, тот обливается потом, и не знает куда деть руки, благоразумно держа их подальше от эфеса своей шпаги. Хотя эта шпага — уже не оружие, а просто легонький тоненький шампур, с красивой ручкой, символ принадлежности к сословию.

— Господа, не будет ли невежливо с нашей стороны, попросить вас, сообщить причину ваших разногласий?

Чиновник только испуганно всхлипнул, пытаясь выдавить слово, а его визави, пристально на нас глядя, приподнял шляпу и представился:

— Полковник Фернандо Ортега-и-Аларкон, я убеждаю господина интенданта в том, что на каждый мушкетон морской пехоты Его Величества короля Карла Четвертого нужен шомпол и калиберные пули. А господин интендант — что достаточно одного шомпола на взвод и пуль, что закатываются сами.

Какой эффективный менеджер… Тут все ясно, Клим разворачивается, и выпирает из приемной любопытных, захлопывая дверь у них перед носом. Я подпираю ее стулом, ибо хрен знает, где ключ. Мы имеем административный ресурс — целого вице-короля, и пока этим можно пользоваться.

— Господин полковник, я по молодости лет еще ни разу не швырял канцелярских крыс в окна. Покажите, пожалуйста, еще пару раз, а мы вам будем его возвращать тем же способом. Такому надо учиться у мастера, секретарь вылетел очень красиво. А взамен я могу показать, как снимают скальп одним движением.

В кабинете нехорошо запахло…

Афигеть!!! Полковник жжет напалмом. Блин, если б было на чем — попросил бы автограф. Честно. Дядька крут. Как оказалось, он тут уже потихоньку профессорствовал, и наш приезд был напрямую связан с его планами: корабль с новой конструкцией корпуса, большего удлинения, уже заложен на Гаванской верфи, сэкономив нам не меньше полугода времени — и десятка миль нервов, которые могли вымотать замечательные испанские чиновники. Причем заложен — но внести изменения в форштевень и обводы еще можно. С таким гандикапом наши планы сразу обрели реальные черты.

Гавана — красивый город. Тесноват, правда. Какой-то древний король приказал улицы в жарких странах делать узкими, для защиты от солнца. Эффект не очень заметен, но все равно красиво. Впрочем, как и любому средневековому городу, Гаване мешает строиться стена. Точнее — Стена. Враги вконец запугали Испанию, раз она вложилась в такую фортификацию — метров десять толщиной, высотой как бы и не больше. Дон Фернандо смеется:

— Это еще не дорого. Когда тридцать лет назад англичане захватили город — правда, быстро вернули, король приказал построить еще одну крепость, для усиления защиты входа в бухту. Форталеса-де-Сан-Карлос-де-ла-Кабанья строили одиннадцать лет, и потратили на это четырнадцать МИЛЛИАРДОВ песо. [18] Песо — примерно доллар США. Годовой бюджет тогдашних США — около десяти миллионов долларов. Считаем, не удивляемся. Вы что думали — БАБ и компания первые изобрели освоение бюджета?

— Рассказывают, что Карл III, находясь в Мадриде, попросил подзорную трубу, чтобы рассмотреть цитадель. «Крепость, на строительство которой было затрачено так много денег, должна быть видна из Мадрида!»

Красотами города мы любуемся, гуляя вдоль по Прадо — бульвару, тянущемуся вдоль городской стены. Полковник Аларкон показывает друзьям достопримечательности. Заодно думаем, где и как располагаться. За стену нельзя — запрещено не то, что строиться, а даже выходить, там бегают пираты, контрабандисты и прочий маргинальный элемент, контакты с которыми нежелательны. Впрочем, почти каждый невзрачный двухэтажный домик скрывает за собой приличных размеров патио, внутренние галереи, что защищают окна от безжалостного тропического солнца, и много кованых решеток — везде. Восстания рабов не только постепенно заменяли деревянное зодчество каменным, но и приучили жителей к пассивным мерам безопасности. А королевский указ только закрепил существующее положение вещей: Гавана стала первым полностью каменным городом Нового Света.

Бульвар Прадо вечером — оживленное место: на него смотрят из глубины галерей окна кучи модных лавок, под сенью древ прогуливаются семейные пары, кабальеро элегантно волочатся за сеньоритами — а как еще, если за каждой приличной девушкой закреплена персональная мымра с повадками Цербера? По правде, конечно — дуэнья. Но по жизни — мымра!

— А это, господа, — дон Фернандо хлопает по холке каменного льва, одного из двух, что разлеглись в конце бульвара — местные бабники. Как гласит легенда, два отважных кабальеро наткнулись вечером на прелестную сеньориту, под тяжелой мантильей, что совершала прогулку в одиночестве, и слишком настойчиво просили ее открыть личико — злая колдунья, а это была самая натуральная колдунья, превратила их в двух львов и обрекла стоять каменными изваяниями до тех пор, пока на них не обратит внимание девушка — жительница Гаваны шестнадцати лет, непременно девственница. Так и стоят до сих пор львы…