Александр Марков - Зачистить Чистилище! Пленных не брать!

Они копошились как муравьи, уворачивались от этих летящих тряпок, в которые превратились выброшенные парашюты, бежали к массивным дверям форта, занимали позиции возле воздушных шахт и амбразур, пока еще хранящих молчание.

Мазурову оставалось до земли метров двадцать, когда он услышал пулеметную стрельбу, разорвавшую эту тишину. Она раздавалась со стороны моста, но ему надо было сосредоточиться, поджать ноги и смотреть вниз, а ему так хотелось узнать, что же творится на мосту. По звуку он определил, что стреляли австро-венгры. Почти тут же им ответили длинной пулеметной очередью с аэропланов.

Каучуковые подошвы ботинок чуть самортизировали удар, но ноги подогнулись, едва не сломавшись не только в коленках, но и еще в паре мест. Мазурова бросило вперед, лицом в железобетон, но он успел выставить руки, и весь удар пришелся по ним. Ладони засаднило, он наверняка стер с них кожу, приложился к бетону коленями и левым боком. Парашют зацепился за ствол орудия, точно якорем приковав его к одному месту, и только из-за этого Мазуров остановился, иначе его потащило бы по этой шершавой, как наждак, крыше, пока он не стер бы свое тело до костей.

Пули выбивали в фермах моста огненные всполохи, точно кто-то забрался на них и бил друг о друга кресала, чтобы разжечь огонь. Аэропланы шли на низкой высоте, едва не задевая фермы, а когда они пролетали над мешками с песком, за которыми были установлены пулеметы, то сбрасывали заостренные железные дротики. Те пробивали человеческое тело насквозь.

Не атакуй мост аэропланы, пулеметчики расстреляли бы штурмовиков в воздухе, а так им и дела не было до того, что кто-то высаживается на форт — своих проблем в избытке.

Один из аэропланов стал оставлять за собой дымный шлейф, его закачало, будто он потерял ориентацию, ослеп и некому показать ему дорогу. Он врезался в опору моста, в одно мгновение превратившись в обломки, которые, запылав, стали осыпаться на головы австро-венгров.

— Иприт. Где иприт? — закричал Мазуров.

Он искал взглядом воздухозаборную шахту.

На реке колыхались на волнах несколько распластанных парашютов, похожих на всплывших из глубин огромных медуз, решивших посмотреть, что же происходит на поверхности. Их медленно относило к берегу. Принадлежали ли они тем, кто высадился удачно и вовремя освободился от этой обузы, или к парашютам все еще были привязаны уже мертвые люди?

— Прочь. Прочь.

Штурмовик, задыхаясь от бега, протягивал Мазурову баллон с ипритом. Он держал его нежно, как не держат, наверное, и ребенка, боясь уронить. Приземлялся он, тоже заботясь не о себе, а о сохранности этого проклятого баллона. Комбинезон на руках штурмовика порвался, на руках были ссадины.

— Маску надень, — сказал ему Мазуров, забирая баллон.

— Ага, — сказал штурмовик и полез в сумку за противогазом.

Мазуров вскарабкался на крышу форта, нашел воздуховод, открыл вентиль на баллоне и запихнул его в шахту. Он слышал, как бьется, падая, баллон о стенки шахты. Надо было этот подарок австро-венграм сопроводить фразой наподобие: «Из России с любовью». Но не до этого. Побыстрее, пока и до него не добрался иприт, Мазуров снял каску и натянул противогаз.

Многие штурмовики уже сделали это и теперь колдовали возле входных массивных дверей в форт, прилаживая к ним взрывчатку, другие заняли позиции возле пулеметных точек. Так легко было бы уже сейчас закидать их гранатами, запихнуть в дула орудий, чтобы их разворотили взрывы, но вся беда в том, что все эти пулеметы и орудия штурмовикам еще пригодятся, когда на них обрушатся австро-венгры, узнав, что форт взят русскими. С одними автоматами такое наступление не остановить. Форт нужно было захватить неповрежденным или почти неповрежденным. Но взорви они входные двери и ворвись в форт, много ли навоюешь в его коридорах, которые австро-венгры знали наизусть, а штурмовики лишь примерно догадывались об их расположении, если еще учесть, что гарнизон почти втрое превосходил по численности атакующих?

Из-за этого Мазуров был вынужден прибегнуть к иприту, выкуривая австро-венгров из их убежища, как зверя из норы на охоте.

Из амбразур потянуло сперва отвратительным запахом, потом появились клубы желто-зеленого клубящегося дыма.

Семь сотен распухших, сведенных судорогой трупов, которые еще надо вытащить, побросать рядом с фортом, как какие-то отбросы, падаль для стервятников, иначе они начнут разлагаться, и от такого соседства в форте и вовсе будет слишком отвратительно.

Но наверняка и у них были противогазы. Вот только сколько из австро-венгров успеют их надеть.

«Идиоты, почему они совсем не следили за небесами? Думали, что находятся еще в тылу и русские придут не скоро?»

Он слышал, как глубоко под ним, под слоем железобетона воет сирена.

Один из пулеметов ожил, выпустил очередь, которая никого не задела, впилась в бетон, раскрошила его, выбивая неглубокие лунки. Штурмовик бросил в амбразуру гранату, отскочил, чтобы его не задело взрывом. Из амбразуры полыхнуло огнем. Пулемет затих, но, судя по тому, что его не перекосило от взрыва, он был все еще исправен. Мазурову рассказывали, что на передовой в частях германцев, состоявших из провинившихся солдат, их приковывали к пулеметам цепями так, чтобы они не могли никуда сбежать.

Рано или поздно все равно придется взрывать эти массивные двери и идти в нору к зверю.

Пора. Иначе австро-венгры, по крайней мере те, что остались в живых, придут в себя. Но, возможно, они сейчас их сами откроют, начнут сдаваться. Куда с такой оравой денешься? Запереть их в одной из комнат на ключ или отпустить, чтобы они рассказали своему начальству, как мало русских в форте? О, этих же австро-венгров бросят на штурм форта исправлять свою провинность.

С дальнего угла форта опять послышалась пулеметная очередь, очевидно, австро-венгры старались не подпустить к форту тех, кого снесло в сторону.

Штурмовики залегли, огрызались, отстреливаясь, но попасть из автомата в амбразуру было почти невозможно. Кто-то пробежал по крыше, добрался до пулеметной точки, перегнулся, так чтобы уж точно попасть, чтобы граната угодила именно в амбразуру. После взрыва штурмовик уже не поднялся. Руки его повисли. Очевидно, что и его достало осколками.

В противогазе Мазуров не мог отдать приказ. Сколько ни кричи, в лучшем случае другие услышат какое-то хрюканье.

Он махнул рукой. Штурмовик, стоявший возле входной двери, кивнул в ответ, достал спички, но пальцы его дрожали, и он все никак не мог высечь огонь и поджечь бикфордов шнур. Может, оттого, что спички отсырели?

«Быстрее», — торопил его Мазуров.

Австро-венгры пришли в себя и наверняка уже сообщили о нападении на форт, затребовав подкрепления.