Петр Заспа - Торпедой - пли!

— На метле! — уверенно ответил доктор и нырнул в люк.

Артема все еще мутило после вчерашнего, и он мечтал скорее добраться до койки. Каюта была в корме, в седьмом отсеке. И чтобы добраться до нее, нужно было пройти через всю лодку, то и дело ныряя в люки переборок. На время утратив рефлексы подводника, Артем гулко прикладывался лбом, проверяя на твердость ребра жесткости из особо прочной стали. Наконец он распахнул дверь каюты, очень похожей на купе в поезде. С той лишь разницей, что в ней не было окна с мелькающими огнями станций. Но это место не пустовало. На стене висел вырезанный из фанеры контур телевизора. С особой тщательностью были прорисованы ручки управления, лампочки и логотип фирмы «Сони». На экране синими мазками метались волны. Очевидно, художник пытался изобразить шторм. Рядом, прижатый магнитом, висел лист с программой телепередач. Отпечатанная на принтере надпись гласила: «Не дергай пульт, с 0 до 24 по всем каналам кино про море». Каюту Артем делил с капитан-лейтенантом Максимом Зайцевым. Максим был командиром боевой части семь. Части, отвечающей за надежную работу радиолокационных и гидроакустических щупалец лодки. Отвечающей за все то, чем лодка видит, слышит и ощущает. Максим находился еще на месте. Скоро он исчезнет среди жужжащих блоков, и увидеть его еще раз будет очень проблематично. Командир БЧ-7 может покинуть свое ведомство лишь для того, чтобы по-быстрому сбегать на камбуз или в гальюн. Спит он урывками, минут по двадцать, навалившись в углу на один из своих теплых блоков, пока на экране не появится белое пятно очередной цели и все не начнется сначала: определение параметров, доклады, слежение.

Артем, обрадовавшись, что застал соседа в каюте, поспешил похвастаться:

— Макс, глянь, я на днях мобилу отхватил. Супер! Шестнадцать гигов памяти.

Он с гордостью протянул Максиму телефон с большим зеленым экраном. Тот сразу проявил живой интерес. Его всегда интересовало все то, что позволяло внутри себя бегать электрическим токам, имело блоки питания или хотя бы болтающиеся из коробки провода.

— Я на него всю свою музыку закачал. Хочешь послушать?

И, не дожидаясь согласия, Артем воткнул ему в уши наушники.

— Сейчас, сейчас! Я тебе мой любимый «Сквилер» поставлю. Слушай! Вот сейчас вступит ударник. Это сам Майк Тирана!

Максим, стоически выдержав целую минуту, снял наушники и с задумчивым видом сказал:

— Я всегда удивлялся, как у тебя от этого рева башню не сносит? Может, вам как докторам в уши перепонки из титана вставляют?

— Дай сюда, умник.

Артем обиженно отобрал наушники.

— Много ты понимаешь в металле! Пытаюсь-пытаюсь тебя приобщить к прекрасному, а ты — как дерево.

Артем боготворил тяжелую музыку. Он ставил ее впереди даже самых симпатичных девушек. Но, на беду, из сотни человек экипажа у него не было ни одного единомышленника. И это его очень огорчало. Надеялся перетащить на свою сторону Максима, но пока безрезультатно.

Рухнув на койку, Артем задумался: что бы еще сказать обидного в ухмыляющуюся напротив физиономию.

Вообще, выпускники Военно-Морского института радиоэлектроники как особая прослойка флотских офицеров вызывали у него по меньшей мере удивление. Птенцы именуемой в народе Поповки, эти люди были не от мира сего. Артем не сомневался: набрось им на пальцы провода, и с них можно будет снимать напряжение. И отбор при поступлении там совсем не такой, как в другие военные институты. А выглядит это примерно так: заходит абитуриент на экзамены, а ему сразу с порога — а ну-ка, выверни карманы! Есть паяльник, или хотя бы банка с канифолью — проходи, ты наш! Нет? Шагай дальше, ты чужой в царстве микросхем и диодов. Но Максим выделялся даже среди этого стада любителей погонять по проводам электроны. Окончив институт с красным дипломом, он получил право выбора распределения места службы. Мог бы остаться в Питере, где-нибудь в ведомственном НИИ. Максим удивил всех. Сначала выбрал Северный флот, а затем подводную лодку.

«Тут одно из двух, — размышлял над этим вопросом Артем. — Или перед нами золотое дарование, на которое все должны молиться. Или законченный идиот, с которым и в каюте находиться опасно».

Поворочавшись на койке, Артем уже хотел дать отдых своему истрепанному за последние дни организму, как вдруг в дверь поскребли, и появился начпрод Миша Хомин. Невысокий, кругленький, с вечно потным носом, Миша всегда светился, как начищенная бляха молодого матроса. Казалось, что своей жизнерадостностью он способен разогнать даже хмурые дождевые тучи. В руках он держал несколько литровых пачек сока.

— Привет, мужики! Угощайтесь! Гы-гы!

Артем гостю обрадовался. Во-первых, сок был очень кстати для поправки здоровья. А во-вторых, поддерживать отношения с начальником продовольственной службы всегда важно, потому что тогда тебе никакая автономка не страшна. Мишу Артем уважал. Начпрод лицо материально-ответственное, а потому вполне материальное. Это не бесплотный дух какого-нибудь трюмного или механика, неизвестно чем способного быть полезным. Начпрод, он и в Африке начпрод. Но и доктор — это не кочерыжка обглоданная! А потому уважение было взаимным.

— Тема, мне бы продезинфицироваться, — оглядывая полки в поисках нужного сосуда, сказал Миша.

Артем с достоинством открыл ящик с красным крестом и достал градуированную бутылку, закупоренную резиновой пробкой. Когда-то на ней была надпись — яд! Но затем страшное слово заретушировали маркером, и появилось другое — «Бальзам для души». На столе появился пластиковый стакан, тоже с делениями. Артем плеснул по цифру «сто», затем критически посмотрел на выпирающий Мишин живот и, провернув в уме сложное вычисление необходимых промилле на единицу веса, добавил еще двадцать миллиграмм.

— Разбавить?

— Не порть.

— Фу-у-у…

Артему в нос ударил запах спирта, и он скривился, будто от надкушенного лимона, почувствовав, как на руках встали дыбом волосы. Если случалось перестараться с приемом алкоголя, то он с неделю не мог на него даже смотреть.

— Аромат! — возразил Миша, взяв в руку стаканчик, и оценивающее посмотрел на свет. — Ну, будем, мужики! Гы-гы!

И залпом влил в себя содержимое. Затем, выпучив глаза и хватая воздух ртом подобно выброшенной на сушу камбале, он вырвал из рук Артема пачку сока и присосался к ней, проливая на рубашку. Отдышавшись и смахнув навернувшиеся слезы, Миша погрузил руки в карман и выудил три банки консервированной красной рыбы.

«Мише что-то надо», — мелькнула догадка у Артема.

— Я видел, ты вчера неплохо погулял?

— Видел? — насторожился Артем.

— Да. Я вчера прогуливался со своей среди наших трех сосен, а ты мне из окна размахивал флагом.