Анатолий Спесивцев - Нужен нам берег турецкий

Именно его горячие разоблачения шайтанской сути налётчиков и спасли большие, также от набега сильно пострадавшие христианские общины города от немедленного погрома. Он красочно описывал на стихийных митингах, как проклятые разбойники грабили их, его и патриарха православной церкви разом. И что страшный, будто родился от кровосмешения двух шайтанов казак, говоривший по-турецки и по-арабски не хуже него самого, имел наглость, утонуть ему в дерьме нечистого животного, сдирая перстни с его пальцев, цитировать по памяти священную книгу — Коран. Что явно указывало на его происхождение из мусульманской семьи. То, что казак при этом ещё и поднял руку на патриарха, вызывало живой отклик сопереживания. Местные христиане временно задержались в ранге "своих". Эти выступления спасли жизнь немалому их числу бежать из пределов Османского халифата. Широко распространилась и весть, что христиан-лоцманов силой заставили вести обратно казацкий флот, взяв их семьи в заложники.

Дело же было в том, что злого и неудовлетворённого Юхима, увидевшего патриарха со свитой, будто перемкнуло. Он вспомнил рассуждения друга о необходимости вывоза христианских святынь и решил, что неплохой добавкой к ним будут роскошные кресты и панагии с церковных иерархов. Когда Вселенский патриарх, привыкший к показному почтению со стороны казаков, попытался возражать, Срачкороб дал ему в ухо, прервав таким образом возмущённый монолог. Шедшие с монахами несколько вооружённых стражников прикинулись ветошью при виде вынырнувших из дыма, как черти из коробочки, казаков. И избежали благодаря этому даже ограбления. Поснимав бросавшиеся в глаза висюльки, Юхим со товарищи растворились в дыму. Христиане дружно перекрестились при виде такого действа, мулла вознёс благодарственную молитву Аллаху, что уберёг от страшной смерти при встрече с нечистой силой (выглядели казаки… действительно… инфернально и очень страшно), после чего честная компания продолжила путь и успешно завершила его в намеченном месте.

Уходя, налётчики подожгли верфи, склады с недограбленным имуществом. Ох, как сокрушались многие, что на более, чем двести кораблей, удалось запихнуть лишь малую часть возможной добычи, и вместимость трюмов маловата, и времени на перегрузку захваченных судов не было, а сколько очень нужного или просто дорогого пришлось пустить на ветер… О том, что добрая половина сожжённого имущества принадлежала христианам, никто задумываться себе труда не дал. Проходя мимо азиатской части города, до того от налёта пострадавшей не так уж сильно, пожары от первого обстрела там уже успели потушить, выпустили несколько ракет по сараям и складам на берегу. Полыхнуло хорошо и сильно. А уж как заполыхала верфь, или главное адмиралтейство Османской империи (Терсане-иамире), известное как морской арсенал Касымпаша… оно и взорвалось бы неплохо, да все найденные там порох и селитру сами работники верфи под внимательным присмотром пиратов перенесли на суда. Стрелять ещё в этом году предстояло много, порох был одним из важнейших трофеев.

Будь казаки войском, способным удержать захваченную территорию, по уму стоило бы забрать из башен и со стен пушки, ликвидировать оставшиеся в городе арсеналы, разрушить самые опасные для проходящих по проливу судов укрепления. Но пока казаки посетили Стамбул как банда разбойников. Опасная, смертоносная, но для длительной войны малопригодная. Уничтожили имущества они на порядки больше, чем смогли утащить.

Не только прекрасным, но и огромным, густонаселённым городом являлась столица Османской империи. До прихода варваров с севера. Жило в нём более полумиллиона человек, его гавань, знаменитый Золотой Рог, была одним из главных торговых перекрёстков мира. И вот в два дня всё ушло дымом. Посчитать, сколько погибло людей при этом налёте, никто не удосужился. Вероятнее всего, что около ста тысяч. Поначалу местным жителям, пережившим ужас этого налёта, показалось, что во время него сгинуло не менее половины обитателей города. От сабель и пуль умерло немного, относительно, конечно. Несколько тысяч человек. Основными причинами смерти стамбульцев в эти страшные для них дни и ночи стали огонь, дым и паника.

Применённое в Стамбуле польское изобретение (так поляки подавили восстание москвичей в смутное время) — отгораживаться от врага, подпаливая его дома, оказалось очень эффективным для сбережения своих, но бесчеловечным и смертоносным для мирного населения. Поэтому зверства казаков и освобождённых из рабства христиан в прибрежных кварталах стали всего лишь малозначимой деталью. Город получил страшный удар, а вот залечивать его раны было некому. Из Стамбула началось повальное бегство населения, испуганного и не верящего, что в ближайшие годы здесь будет порядок. Бежали не только христиане и евреи, но и правоверные мусульмане. Столица вдруг неожиданно из благополучного города превратилась в очень опасное и уязвимое место.

Авангард румелийской армии подошёл к стенам Стамбула вечером того же дня, когда его покинули грабители. Направься Еэн-паша не к городу, а к Румелифенери, поставь там на берегу артиллерию, ох и кисло бы пришлось казакам выбираться из босфорской кишки. Но румелийскому бейлербею кружила голову возможность приблизиться к абсолютной власти, он спешил к Сералю. Уже в нескольких милях от города всадникам стали попадаться беженцы из него, а потом они пошли сплошным потоком, заметно замедляя продвижение к Стамбулу. Описать внятно, что случилось в столице, никто из беженцев не мог, но ужас, сквозивший из их глаз, свидетельствовал, что нечто страшное. Огромное облако дыма над городом волновало и тревожило самых храбрых и закалённых воинов. Ожесточённая артиллерийская перестрелка также не пролетела мимо ушей тимариотов, составлявших авангард армии Еэна-паши.

Настоящий шок они получили в воротах стены, ограждавшей Стамбул. Из города несли трупы. На первый взгляд — сотни трупов. Их сваливали невдалеке друг рядом с другом. Имелись там и тела крепких мужчин, но большей частью лежали мёртвые женщины, старики, дети. Немало было и тел неопределённой половой и возрастной принадлежности. Райя, таскавшие трупы, сваливали их, как кули с зерном. Ага Амир-оглы хотел было прикрикнуть на трупоносов, но оглядев длину выложенных уже ими рядов, передумал. Ему, на полях битв, приводилось видеть и большее количество тел, к тому же много более изуродованных, но от вида этой картины у него почему-то перехватило дыхание. Столько детских и женских тел…

Приказав помощнику расположиться на короткий привал, во главе десятка всадников въехал в ворота. И обнаружил, что всё ещё страшнее и хуже. Погибших стамбульцев не вынесенных за пределы городских стен, было куда больше. Здесь, у ворот они громоздились высокими, выше пояса стоящего мужчины, валами вдоль домов. На дороге только был очищен узкий — двоим всадникам рядом с трудом проехать — проход. И ехать по такой тропинке пришлось с полёт стрелы.