Алексей Туренко - Крым 2.0 [СИ]

Весь февраль на Крым накатывались короткие зимние шторма, засыпая побережье ледяной крошкой и всякой плавающей дрянью, которою всегда приносит море. Под конец недели небо над морем, наконец, прояснилось. Выглянувшее солнце быстро растопило остатки снежного крошева на пляжах. Под его лучами море сразу потеряло свинцовый свет, став темно-синим. Переход от зимы к весне произошел так быстро, что казалось, что зимы вообще не было.

Судоходство оживилось. У берегов засновали катера, из Севастопольской бухты выскочила стайка серых, крымских сторожевиков и, разбежавшись веером, они заспешили прочь от берега, спеша почистить море от случайных турков перед выходом рыбаков. Следом за ними, порт начал выпускать гражданских. Первыми выходили в море сейнеры, за ними потянулись суденышки помельче. Последним, солидно загудев, из Севастополя вышел первый, в этом году сочинский паром. Его привычный силуэт нарушала пара орудийных башенок. Пройдя фарватером, он склонился влево и растворился вдали.

Под конец дня, когда солнце уже садилось, из порта вышел корвет «Коктебель» в сопровождении небольшого сейнера. Неторопливо потукивая двигателем, корвет взял курс в сторону открытого моря. Сейнер, как на привязи последовал следом. Через час, они превратились в едва различимые точки на горизонте.

Следующим утром, на подходе к Босфору, сейнер и корвет сбросили ход. В море перед проливом всегда полно судов. Даже сейчас, несмотря на то, что транзит через пролив уже полгода, как прекратился, с мостика корвета невооруженным взглядом было видно, как минимум десяток корабликов перед входом в пролив. Семен поднял к глазам бинокль, рассматривая скопившиеся у входа в пролив суда. Рыбаки, пара небольших каботажников под турецким флагом. Чуть в стороне ото всех, ближе к берегу, без движения замерли три судна. Два средних сейнера и приличных размеров сухогруз, водоизмещением под десять тысяч, зависли прямо в створе двух высоких скал, в полутора милях от берега. У борта самого большого судна болталась моторная яхта. Семен перевел на нее бинокль. Изящная, дорогая игрушка покачивалась на волне, отблескивая затемненными стеклами салона. На носу топтался вооруженный мужик, еще пара, уже без оружия, маячила на открытой площадке мостика. Ржавый борт сухогруза высился над ними. Семен перевел бинокль выше. За бортом обнаружились вооруженные бородачи. За ними, вдоль борта выстроились в ряд, четыре, прикрытых щитами крупнокалиберных пулемета. Семен повел биноклем вдоль борта корабля и насчитал еще шесть огневых точек. Похоже, эта посудина выполняла роль импровизированной плавучей батареи. Семен хмыкнул — для батареи вооружение было слабовато. Даже утыкай ее пулеметами и пушками от носа до кормы, «Коктебель» не напрягаясь, отправил бы ее на дно, минут за пять.

— Семен Владимирович, вас вызывают.

Семен опустил бинокль и вопросительно обернулся к подошедшему радисту.

— Вас. Радист протянул Бобкову гарнитуру. Бобков надел черные наушники, с торчащим сбоку микрофоном, став похожим на сельского ди-джея. Коротко переговорив с абонентом, он отдал наушники и, поднеся к глазам бинокль, посмотрел на забурлившую воду за кормой катера. Не отрывая бинокль от глаз, он произнес, обращаясь к капитану:

— Константин Сергеевич, меня приглашают в гости. Прикажите спустить трап.

Через несколько минут катер подвалил к борту корвета. Маневрируя рулями и тягой, он завис прямо у трапа. Подобрав пассажира, яхта отвалила и, быстро набрав скорость, понеслась к берегу.

Расположившись на безупречно белом, кожаном диване в ухоженном салоне Бобков смотрел на приближающийся берег. Меж скал, прикрытая ранее корпусом сухогруза открылась уютная бухта с аккуратной, словно игрушечной гаванью. Похоже, что когда то здесь был яхт-клуб или что-то подобное. Со стороны моря бухту отделял волнолом, длиной метров двести. Волнолом быстро приближался. Рулевой, с шиком провел корпус судна вплотную к шершавому бетону. Миновав окончание волнолома, двигатель взревел и яхта, выпустив большой пенный бурун, развернулась буквально на пятке. Нос судна нацелился на причал. Еще один рывок, неуловимая коррекция рулями и прямо у борта, с устрашающей быстротой замелькали доски причала. Рулевой дал полный реверс и доски замедлили свой бег. Задрожав корпусом, яхта остановилась.

Дверь салона откатилась в сторону. В дверь шагнул один из бородачей. С трудом подбирая слова, он отрывисто произнес по-русски:

— Хозяин ждет. В доме. Едем.

Выйдя на палубу в сопровождении бородача, Семен увидел пару джипов с распахнутыми дверцами, стоявших перед причалом и кучку очередных бородачей возле них. Провожатый жестом указал Семену на машины:

— Они тебя везти.

Гладкий асфальт дороги резко взял вверх, серпантином поднимаясь в гору. Сделав несколько поворотов, дорога вышла на скальную террасу с десятком красивых вилл, стоявших по ее периметру. Площадка перед виллами отделялась от дороги глубокой канавой с невысокой оградой за ней. Перед въездом лежали бетонные блоки. Сразу за ними торчало, обложенное мешками с песком пулеметное гнездо. Джип сопровождения тормознул перед въездом, а машина с Семеном, медленно переваливаясь на неровностях, миновала бетонные блоки и прошуршав покрышками по гравию затормозила у одной из вилл.

Здесь Бобкова уже поджидали. С крыльца сошел высокий смуглый красавец. С первого взгляда Бобков понял, что перед ним совсем другой типаж, гораздо крупнее калибром. Тщательно выбритые щеки отливали синевой, хороший серый костюм, безупречно-белая, расстегнутая на горле рубашка. Пистолет на его бедре, ощущался как неотъемлемая деталь костюма.

— Можете называть меня Дернек, я помощник господина Османа.

Рука его была крепкой и сухой, а жест, которым он отослал сопровождающих, был быстр, нетерпелив и лаконичен. Проведя гостя через дом, он пригласил Семена в просторную гостиную, выходившую окнами прямо на море. Открывающийся отсюда вид был великолепен. С высоты триста метров, не встречая никаких препятствий, взгляд летел на добрых тридцать-сорок километров. Прямо под ногами лежал порт, дальше, как на ладони были видны маленькие на таком расстоянии суда. Правее виднелся вход в пролив, входящий в него кораблик, оставляющий за кормой белую полоску пены на глубокой синеве воды. Прямо перед ним застыли на рейде три пиратских судна, за ними, в отдалении лежал серый силуэт корвета и черточка сейнера сопровождения. Дальше, до горизонта, море было чистым и пустым.

Почувствовав ветерок от открывшийся двери, Семен с сожалением оторвался от панорамы. С радушной улыбкой к нему подходил невысокий загорелый человек в светлом костюме. Сверкнула улыбка.