Олег Кулаков - Нукер Тамерлана

— Нет, не из этих, — возразил он. — Вот слежу я за вами и вижу: движения экономны и расчетливы, несмотря на массивность тела. Это тоже признак таланта: вы не расхлябаны, а скупы и грациозны в движениях, как крупный хищник.

— Спасибо, конечно, на добром слове, но… — я покачал головой.

— А зачем вам шахматы? — быстро спросил он. — Вы же не собираетесь становиться гроссмейстером?

— Шахматы — это потрясающе. Меня не интересуют лавры и почести, которые гипотетически можно снискать, меня интересует сама игра. Все равно, какого уровня я достигну, — важен сам процесс.

— Игра с собственным телом — тоже потрясающая. Вот мы вместе наконец и создали точную формулировку моего предложения. Велимир предложил вам изощрить свой мозг, я же предлагаю изощрить тело. И совсем не обязательно делать это своей профессией.

— Однако… — протянул я. — Вы всех так уговариваете?

— А вы как думаете?

— Но почему именно я?

— Потому что, — ответил он, — недавно погиб мой ученик. К несчастью, он совмещал занятия у меня с работой каскадера. Смерть глупая и нелепая, что обидно вдвойне. А я потерял воспитанника. Лучшего. Вы мне подходите. Чем дольше мы беседуем, тем больше я убеждаюсь, что это так.

— Осталось дождаться моего согласия, — буркнул я.

— Последнее слово за вами, — согласился Игорь. — Но не торопитесь. Окажите мне еще одну любезность… Послезавтра у вас вечер свободен? Часов с шести?

— Да.

— Вот возьмите… — Игорь вытащил из кармана блокнот и черкнул адрес. — Я буду ждать.

Игорь попрощался и ушел. Я налил себе остывшего чаю и спросил:

— Зачем, Велимир?

Он усмехнулся и потер подбородок.

— Зачем? Тебе никто не говорил, что ты уникум?

— Ты всю дорогу твердишь.

— Твержу, — покладисто согласился он. — И вижу возмущение, которое появляется в твоих зеленых глазах. Но ты действительно уникум, причем обладаешь еще одним талантом — ты просто живешь. Ты — двухметровая белая глыба бытия, бесстрастно взирающая на мир. Не сходишь ли на кухню чайник вскипятить?

— Сей момент!

— А ведь он тебя заинтересовал, — сказал Велимир, когда я вернулся.

— Да. Цельный человек. Мне такие нравятся.

— Уверен, что тебе понравится и остальное. А на твой вопрос мне ответить трудно. Считай это интуитивным озарением. Когда я узнал от Игоря о несчастном случае на съемках, то сразу подумал о тебе. Ты понимаешь, в каком качестве… Учти, я впервые занимаюсь, так сказать, сводничеством. Не моя это сфера — поставлять будущих гладиаторов. А тут я усматриваю перст судьбы: нужное время, нужное место, нужные люди. Вот так, если мое путаное объяснение удовлетворит тебя.

— Я быв мистики пошел, пусть меня научат, — ехидно заметил я.

Велимир похлопал веками и захохотал. На том наш разговор и закончился.

В назначенное время я явился по оставленному Игорем адресу. Пришел, правда, исключительно из вежливости. Игорь ожидал в пустом спортивном зале. Я вошел и поздоровался — голос гулким эхом взлетел к потолку.

— Идите в раздевалку и переоденьтесь, — сказал он, словно мы уже договорились обо всем.

— Извините, но у меня нет с собой формы.

— Тогда просто разуйтесь.

Пожав плечами, я снял кроссовки и носки. Дощатый пол приятно холодил ступни.

— А почему так пусто? — поинтересовался я. Он улыбнулся:

— Ну, во-первых, вы законченный индивидуалист…

Я усмехнулся.

— А во-вторых, у меня мало учеников… Вернее, совсем нет. Я, конечно, веду занятия, но этого мало, чтобы считаться моим учеником.

Игорь наклонился, дотянувшись до пола, а когда распрямился, в руках его оказались две широкие кривые сабли.

Это было очень красиво — то, что он делал. Я затаил дыхание, поглощенный мерцанием металла и стремительностью движений. Он все убыстрял темп, пока лезвия вращающихся сабель не превратились в отливающие металлом сплошные круги. Вспарываемый лезвиями воздух гудел, как потревоженный шмель. Остановился Игорь так же внезапно, как начал.

— Что скажете?

— Танец. Красивый и смертоносный.

— Моей дочери десять лет, а сыну семь, — улыбнулся он, — и оба станут блестящими фехтовальщиками. Но мне нужен еще ученик-мужчина. Взрослый, но не старше двадцати пяти. И лучше, если до этого с фехтованием вообще, не сталкивался. Разные стили, разная хватка — не надо переучиваться. Но дело даже не в этом. Познакомив с вами, Велимир сделал мне неожиданный и потрясающий подарок. Мои дети станут чемпионами: они фехтуют с четырех лет; но вы, Дима, будете мастером из мастеров. Поверьте, я знаю, о чем говорю. И хотя есть люди, которые годами берут у меня уроки, приобретая и умение, и опыт, а вы никогда не держали в руке ни меча, ни сабли, ни шпаги, вы быстро опередите их. Потому что ваш талант, Дима, — совершеннейший атавизм. И дело не в физической силе. Родись вы лет пятьсот назад, о вас бы складывали легенды еще при жизни. Честное слово, мне бы не хотелось упустить такой шанс.

Я молчал, не зная, что сказать. Потом спросил:

— Игорь, вы серьезно?

— Мне сорок пять, Дима. И фехтованием я занимаюсь с десяти: сначала спортивным — рапира, эспадрон; затем историческим. Я его фанатик. Фанатик искусства, ненужного современному миру. А это уже не просто опыт: тут задействована интуиция. И она редко меня подводит. Вы для меня — как для старого учителя музыки ученик с абсолютным слухом, абсолютной музыкальной памятью и склонностью к композиции. У вас Божий дар, Дима.

Я опустился на пол и сел, скрестив ноги.

— Пусть так. Но, знаете, я, пожалуй, не готов к такому повороту событий.

Он усмехнулся.

— Теперь вы уйдете, подумаете, а потом вдруг решите — а почему бы не попробовать?

— А если нет?

— Нет так нет, — Игорь пожал плечами. — А если да, то зачем тянуть? Давайте попробуем сейчас — сразу все и решим.

— Что ж… Давайте. Я ничего не теряю.

— Начнем, — сказал он.

Мы начали. И продолжали восемь лет. Игорь действительно был фанатиком. В фехтовании сосредоточился смысл его жизни. Сабли, мечи, копья, ятаганы, шпаги и рапиры. Для Игоря фехтование являлось искусством, потерявшим свое основное предназначение — нести смерть, а потому ставшим в ряд с музыкой и балетом. Он был и исполнителем, и балетмейстером своих головокружительных номеров с отточенной сталью в руках.

Не знаю, был ли он прав, говоря, что я стану великим мастером клинка, но заразить своей страстъю Игорь меня сумел. Однажды мы провели в зале восемь часов подряд, проверяя, против какого вооружения может выстоять испанский набор: шпага и кинжал. Вооружение идальго досталось мне, а Игорь постоянно менял оружие. Мы перепробовали все — от египетского ятагана до двуручного меча. Но двуручный меч оказался для шпаги слишком крепок. Она сломалась.