Андрей Захаров - Пропавшие без вести

Обернувшись, он увидел коренастого среднего роста красноармейца одетого в шинель с черными петлицами и тремя темно-красными треугольниками в них, с эмблемой артиллериста. Среди всех красноармейцев он выделялся лихо закрученными усами.

"Это наверное, старший сержант Левченко, за которым Синяков приехал. — подумал Олег. — Левченко из казаков кажется, так особист говорил".

— Уж не родственник ли ваш, а, старший сержант? — пошутил Уваров.

При этих слова командира, Левченко замер, только приоткрыв рот. Он изумленно смотрел на раненого пленного, не обращая ни на кого внимания.

К нему подошел Григоров:

— Что с Вами, Григорий Васильевич? Что случилось?

— А? Что? Да так, ничего. Вспомнилось, что-то… — придя в себя, медленно ответил старший сержант. Но все ровно он продолжал стоять и смотреть на раненого казака. И только подошедшие Баюлис с молоденькой санитаркой и двумя красноармейцами с носилками, закрыли от него тело раненого. Янис профессионально очистил рану и наложил повязку, затем обратился к своей медсестре:

— Варенька, несите его во вторую палату, где у нас средней тяжести лежат. Я скоро буду.

Уваров приказал Попову выделить двух часовых для охраны пленного. Мало ли что. Как только тот придет в сознание, немедленно докладывать лично Уварову. Также был отдан приказ похоронить погибшего красноармейца.

— Что ты, на счет этого, думаешь? — после оказания помощи раненому, обратился к Уварову Баюлис. — Я лично, ничего не понимаю. Честно, и не хочу понимать. Будь что будет. Да. Я здесь живого немца встретил. Представляешь, делаю шов и перевязку, а ко мне на руках двое бойцов девушку несут. Один из них, рыжий такой, по-немецки говорил, а второй коротышка, по-русски, и оба просят одного, ногу девчушке вылечить. Я посмотрел, ничего страшного, обыкновенный вывих. Все на место поставил. Они меня так благодарили, я уж подумал, что они все родственники. Девушку эту, кажется, Оксана зовут, я ее у себя, в госпитале оставил. Захотелось ей медицине научиться. Пускай за ранеными смотрит, да и с девчонками-санитарками ей веселее будет.

— Это Ганс с Тишко к вам Оксану носили. — пояснил Григоров. — Мы Ганса в плен вместе с бронетранспортером захватили. Во время вчерашнего боя. Коммунистом оказался, нам во всем помогает, водитель хороший.

Тем временем пограничники, захватившие пленного, выложили перед Уваровым оружие, которое было взято у подстреленного ими казака. Это был карабин Мосина, кобура с револьвером на поясном ремне, большой, немного изогнутый кавказский кинжал с деревянными ножнами, обмотанные ремешком, которым, по-видимому, крепились к поясу, а также кавказская шашка без гарды с узкой плечевой портупеей. Сверху лежал кожаный нагрудный патронташ, с запасными обоймами к карабину.

Увидев среди этого добра большой изогнутый кинжал, Григоров вскрикнул:

— Так это же, как у Григория…

Но вдруг что-то вспомнив, закрыл рот рукой.

Олег увидел, как на лице молодого лейтенанта-артиллериста отразилась внутренняя борьба между дружбой и долгом. Он знал что-то такое, что необходимо было скрывать от других, но в тоже время он, как командир, обязан был доложить об этом, кому следует.

Поняв это, Олег взял Григорова под руку и отвел в сторону:

— Лейтенант. Я все знаю. Мне Синяков уже все доложил. Советую Вам тоже ничего не скрывать. Так будет лучше для вас и для Левченко. Рассказывайте.

Григоров, сначала промолчал, но под испытывающим взглядом Уварова был вынужден все рассказать о семье Левченко, о большом кавказском кинжале, который тот хранит в своем вещмешке. После этого, Андрей опустил голову и плечи, лицо его стало мрачным. Он чувствовал себя виноватым за то, что предал доверившегося ему человека, "сдал" его представителю власти, которая не помилует ни Левченко, ни его, лейтенанта Григорова. Но на удивление, капитан госбезопасности, только похлопал Андрея по плечу:

— Не переживайте так, лейтенант. Вы правильно сделали, что мне все вовремя рассказали. Об этом, кроме меня, ни кто не должен знать. Вам ясно?

Андрей кивнул головой. Он не мог поверить, что энкаведист не отдал приказ немедленно арестовать его и Левченко, а приказал все держать в тайне.

— Долматов, отнесите это все в блиндаж, где мы с вами познакомились. Там будет наш штаб. И выставьте часового из пограничников. Без моего приказа туда никого не пускать. — приказал Олег старшине-пограничнику. Повернувшись к Григовору, добавил. — А вы, лейтенант, вечером приведите ко мне Левченко. С вещмешком. А сейчас возьмите эту лошадь. Она будет у вас. Пока…

Тем временем Левченко, поднял с земли брошенную казачью папаху, прижав ее к груди, отошел в сторону и присел на землю. За ним никто не наблюдал. Старший сержант молча плакал. Из его глаз текли скупые мужские слезы.

Говорят, что мужчины не плачут. Это не правда. Мужчины тоже живые люди, а не деревянные истуканы. Григорий не верил, не мог поверить в это! Раненый казак, как две капли воды был похож на его, исчезнувшего еще в гражданскую войну, родного старшего брата Степана! Но ведь после гражданской войны прошло двадцать лет! Не мог он за это время оставаться таким, каким в последний раз, еще в 1919 году, видел его Гриша. Это мистика какая-то! Или бог смилостивился над ними и решил дать возможность встретиться? Или черт так не по-хорошему шутит? Такого не может быть! Это все не укладывалось в голове у Левченко. Он терзал себя вопросами и не находил ответы…

К Уварову присоединились Бондарев, Дулевич и Жидков.

— Ну что, вы, товарищи, над всем этим думаете? — задал им вопрос Олег. — Интересная картина маслом выходит. Откуда в этих лесах казаки? А?

— Может на стороне немцев против нас воюют? — выдвинул версию Дулевич. — Хотя лично мне ничего не понятно. Мои бойцы все это время прослушивают эфир, никого поймать не могут. Ни наших, ни немцев. Да и вообще, никого. Радио-эфир чист! Чертовщина какая-то!

— Надо пленного срочно допросить с пристрастием, тогда все и узнаем. — предложил Жидков. — Я здесь с одним дедом разговаривал. Говорит, что он учитель. Странный дедок. Душевнобольной какой-то. Сказки мне начал плести разные. Про перемещение миров и душ. Религию разную вспомнил. Еле оторвался от него. К вам обещал прийти.

— С дедом потом разберемся. Видел я его. — произнес Бондарев. — Пленного, допросить пока не получиться, без сознания он. А что нам сейчас делать? Где они, сколько их, какое оружие? Если есть пушки или минометы, а то разнесут нас на хрен и где тапочки лежат не спросят. А идти нам пока не куда.

Уваров посмотрел на озеро, затем на окружавших его командиров.

— Игорь Саввич. У меня к вам вопрос имеется. Только без обид, пожалуйста. Вы в танковых войсках не служили?