Анатолий Лернер - Город двух лун

Твой дед сидел. Долго сидел. Я двух девчонок вырастить успела, пока он по тюрьмам да зонам мыкался. Его обвинили в шпионаже, а посадили за воровство.

— Как это? Он, действительно, что-то украл?

— Авиационный завод! — улыбаясь, сказала старушка и икнула.

— Как? — ужаснулась Вика.

— Никак. — Ответила старушка, допивая остатки водки и кладя в рот кусок колбасы. — Он тогда работал коммерческим директором. Главным по снабжению авиастроительного завода. И в первые дни войны ему поручили эвакуировать завод. Викуля, ты можешь представить эту груду железа, которую успешно доставил твой дед за Урал? Они получили всё до единого винтика! Они не получили лишь одного вагона с документацией. Дед клялся и божился, что это форс-мажор, что вагон разбомбило, а ему не верили. Следователь резонно интересовался, почему из нескольких составов забитых разобранной техникой не пострадал ни один вагон? И почему среди них не было вагона с документацией? Почему она оказалась в другом составе?! Том, который, якобы, был разбомблен немецкими самолётами?!

— Где документы, заверяющие, что этот состав был разбомблён, а вагон с документацией сгорел? — Спрашивал следователь. — Без этих разбомблённых документов завод, который ты переправил за Урал, не завод, а куча… Знаешь, как это квалифицируется? «Террористическая деятельность». Тебе проще сознаться, что ты украл.

Особист Поцелуйко объяснил ситуацию несколько иначе:

— Ты украл всю документацию секретного авиастроительного завода — говорил он, заваривая чай. Сознайся, где спрятал, и получишь несколько лет за воровство. В противном случае — пойдёшь по статье «шпионаж», и будешь расстрелян как враг народа.

— А Григорий Львович — «нет!» и всё. В отказе, — говорит бабушка, а Вика ужасается.

— Короче, из Сибири в Сибирь. Слава Богу, война кончилась, девчонки хоть и голодные, а об университете мечтают. Обе учителями стать хотят. Языки иностранные преподавать. А этот сидит. И как-то прислал весточку. Для Люсеньки, старшенькой, для мамки твоей. Лично. Письмо такое, где говорил, что ей, мол, жизнь свою молодую строить надо, а у неё в анкете — «отец в местах лишения свободы». И статья — «террор». Короче, писал он ей, чтоб отказалась она от него, чтобы анкета была чистая. И что это его подарок ей из тюрьмы, к совершеннолетию. Он очень любил её. И очень мудрый дал совет. Он лично не терял ни дочери, ни её отношения к нему. Но, как человек лишенный гражданских прав, он видел, чем может помочь своей дочери. Совет сильно смутил твою маму.

Она боготворила отца. Красавец, атлет, Аполлон. Он в юности был цирковым атлетом. Выступал в цирке с французской борьбой и жонглировал пудовыми гирями. Он так крутился на турнике, что у меня в глазах рябило, а молодой лейтенант, жених младшенькой Маришки, с завистью и восхищением смотрел на него. А деду уже тогда было за шестьдесят. Твоя мать не могла не любить своего отца. Он был для неё героем, рыцарем, победителем. Я воспитывала дочерей в этой любви. Я ведь сама завоёвывала твоего деда. Стихи ему писала. И в этой любви я воспитала дочек. Я знаю, как не просто было ей стоять на школьном комсомольском собрании, где она произносила какие-то слова, в которых отказывалась от отца. Не приведи Господи пережить такое.

Это же ты, Григорий Львович, понимал, что с ворами можно только по-воровски, а дочь твоя советской комсомолкой была, верила в справедливость, лично товарищу Сталину письма писала, что ты невиновен. И тут — отказаться. Кому-то это просто, а ей далось нелегко. Чувство вины не давало дышать твоей маме.

Старушка налила ещё водки в свой стаканчик и выпила. Утерев слезу, она сказала:

— Ты не должна ни от кого отказываться, или отрекаться. Нужно лишь согласиться с твоим комсомольским собранием. Чтобы выжить. Это нужно будет сделать. И это будет полегче того, что выпало на долю твоего деда и твоей мамы. Но это будет сильный удар по гордости и самолюбию. Есть возможность представить себя на мамином месте и простить её. Боялась я, что сегодняшний день придёт, и словно накликала его. Господи, прости меня, дуру старую, — старушка поклонилась, слегка раскачиваясь, и несколько раз подряд повторила «Господи».

Внучка положила на хлеб большой кусок колбасы и протянула бабушке. Та взяла и заплакала:

— Люсенька сама себя осудила. Ты не имеешь права её винить. Никто её не осудил. И ни разу не посмел обвинить, слышишь? — шептала бабушка на ухо внучке. — Она сама!

Вика горела со стыда.

— Поешь, бабуля, — говорила она, ощущая, что оказалась кругом неправая. А бабушка прижала её к себе и, погладив по голове, сказала:

— Будь мудрой, как твоя мама. Но не повторяй её ошибки.

На обратном пути бабушка купила внучке новую форму, несколько иного, более свободного фасона, и назавтра отправила в школу. Первым был урок биологии. Классная дама, с лисьей мордочкой и вечным румянцем, торжественно произнесла.

— Товарищи комсомольцы, Вика очень серьёзно отнеслась к прозвучавшей в её адрес критике и сегодня просит предоставить ей слово. Я думаю, что классное собрание мы проведем сейчас, а урок биологии в день классного собрания. Есть возражения?

— Нет! — прозвучали отдельные голоса, среди которых громче всех были голоса Ларки и Светки. Остальным было всё по барабану.

Вику восстановили в комсомоле, дали положительную характеристику и рекомендацию в Университет на кафедру Всемирной истории, куда она и поступила. А вот подруг с тех пор она не видела. Не тянуло к ним. Видно, не до конца Вика простила их. И тут — сайт «Одноклассники»! Господи! Сколько же добрых дел сделал этот сайт! Теперь, когда все после тридцати лет разлуки разыскались, они ни минуты не хотели прожить друг без друга. Без всяких объяснений они кинулись навёрстывать упущенное время, рассказывая, вспоминая, выслушивая, плача и смеясь.

— Вик, а помнишь, как ты нам сказки пересказывала? — спросила Светка.

— А в пионерском лагере после отбоя ты такие истории рассказывала, что девчонки боялись заснуть! — вспомнила Ларка. — А потом с криками всю ночь бегали в туалет!

— Ты одна и бегала. — Сказала Вика. — Хочешь, проверим?

— Ну, давай. И что это будет?

— Сериал!

— Интернет-сериал! — Кричала в восторге Светка.

— Я могу себе представить, что это будет за сериал! — Съязвила Ларка, и добавила. — Неужели сможешь, как в детстве?

— Легко, — приняла Ларкин вызов Вика.

— Не верю! — Убеждённо проорала Ларка.

— Забьём?

— Забьём.

— На что спорите? — Интересовалась Светка.

— Да, на что? — Спросила Вика у Ларки.

— На желание!

— Ладно, — согласилась Ларка. — Давай прямо сейчас. Без подготовки. Сказала «легко», так прояви талант.