Станислав Сергеев - Достойны ли мы отцов и дедов-4

Черное море в конце декабря производит двойственное впечатление. Вспоминая теплые ласковые волны летних месяцев, с которыми ассоциируется у нормального человека отдых в Крыму, трудно поверить, что раскинувшиеся за бортами крейсера серые массы воды, могут радовать глаз. Пасмурное небо, сильная качка и холод влажного морского воздуха не добавляли положительных эмоций всем находящимся на палубе. Но служба есть служба, и наблюдатели, расчеты артиллерийских и зенитных орудий, стоически переносили тяготы военно-морской службы.

Конвой из крейсера 'Красный Крым', лидера 'Ташкент', двух эсминцев 'Бойкий' и 'Беспощадный', входящих в состав Черноморского флота совершали вроде бы обычный рейс, из Севастополя в Туапсе. За последнее время они совершили несколько таких переходов, вывозя раненных и материальные ценности из осажденного города и доставляя обратно подкрепления и боеприпасы под постоянными налетами немецкой авиации.

Но этот рейс отличался от всех остальных. Еще во время разгрузки в Севастополе на крейсер 'Красный Крым' прибыло не меньше десятка сотрудников НКВД, которые успели облазить весь корабль и переговорить практически со всеми членами экипажа, взяв с них расписки о неразглашении обстоятельств этого похода. Поздно ночью к Минной стенке, где крейсер стоял под погрузкой, прибыла колонна техники, возглавляемая странной многоколесной приземистой боевой машиной. За ней шли несколько автобусов, выглядевших достаточно необычно, благодаря обтекаемым и плавным обводам корпуса. К этому моменту пристань была освещена прожекторами, оцеплена бойцами батальона НКВД и под их бдительным контролем из автобусов стали выходить люди, подниматься по трапу на корабль и проходить в специально выделенные для них каюты. Среди пассажиров преобладали женщины, дети, но были и вооруженные мужчины в непривычной пятнистой форме, на которой были нашиты шевроны 'НКВД СССР'. Они наравне с бойцами НКВД, оцепляющими пристань, охраняли прибывших женщин, детей и многочисленные грузы, которые в срочном порядке перегружались в трюмы крейсера.

Через два часа, все автобусы и даже бронемашина с помощью портового крана оказались подняты на палубу корабля, закреплены и скрыты брезентовыми чехлами. С началом позднего декабрьского рассвета, крейсер Черноморского флота СССР 'Красный Крым' подходил к выходу Ахтиарской бухты, где его ожидали корабли сопровождения, лидер и два эсминца 2-го дивизиона Черноморского флота.

Когда уже совсем рассвело, корабли, идущие кильватерным строем, давно оставили за кормой Балаклавскую бухту и на крейсерской скорости уходили в сторону Туапсе. Комендоры боевого корабля с интересом рассматривали прохаживающихся по палубе бойцов НКВД, охранявших зачехленную технику, но особым внимание пользовались люди в необычной пятнистой форме. Еще при погрузке на палубе разместили и закрепили две спаренные зенитные установки с колесами по бокам, на сиденьях которых разместились бойцы в пятнистой форме, всем своим видом показывая решимость отражать атаки авиации противника. В дополнение к ним еще четверо таких же 'камуфлированных' расположились парами по каждому борту, держа наготове странные двухметровые трубы защитного цвета.

Обстоятельства рейса и жесткие требования секретности, заставляли матросов делать вид, что не замечают 'пятнистых', но косые взгляды нет-нет, но останавливались таинственных пассажирах.

Ближе к обеду все надежды на пасмурную нелетную погоду не оправдались. Наблюдатели, контролирующие воздушную обстановку, расчеты зенитных орудий и крупнокалиберных пулеметов, озабоченно посматривали на небо, ожидая атаки немецкой авиации, которая в последнее время хозяйничала в небе Крымского полуострова.

Командир крейсера, капитан 2-го ранга Зубков Александр Илларионович, стоял на мостике и хмурился, наблюдая все улучшающуюся погоду. Он снова яростно потер покрасневшие от недосыпа глаза и покосился на майора НКВД в необычной пятнистой форме, который с самого выхода из Севастополя облюбовал небольшой откидной столик с картами, разместив на нем странный прибор похожий на раскрытую книгу с многочисленными кнопками. От прибора на палубу были проброшены провода, ведущие к опломбированным блокам с антеннами, разнесенными по носу и корме корабля. Возле каждого из приборов находился вооруженный боец войск НКВД, как бы подтверждая особую ценность аппаратуры и оправдывая все необычные меры предосторожности и секретности, сопровождающие этот рейс.

Единственное что раздражало командира корабля, так это срочность, с которой пришлось, чуть ли не бежать из города, в светлое время суток. По уму, надо было дождаться следующего вечера и выходить в ночь и к рассвету уже уйти из зоны действия немецкой авиации. Особые полномочия, которыми были наделены сотрудники госбезопасности, доставленные несколько дней назад на подлодке в Севастополь, не оставляли сомнений в важности вывозимых людей и техники.

На мостик поднялись майор госбезопасности Дегтярев и капитан Дунаев, облаченные в такую же пятнистую форму, как и большинство пассажиров крейсера. По едва заметным приметам, Зубков еще при погрузке разглядел в них моряков, которые усиленно старались не выглядеть такими.

Это можно заметить по тому, как люди спускаются по тесным трапам боевого корабля, как ходят по палубе и неосознанно называют столовую камбузом и туалет — гальюном. Только человек, набегавшийся во время тревог по крутым и узким трапам военного корабля, понабивавший шишек при этом, будет так уверенно чувствовать себя на палубе. Особенно это проявилось, когда при погрузке чуть не разбили ящики с оборудованием, Дунаев при этом разразился таким трехэтажным матом, что войсковая принадлежность капитана стала понятна всем и без пояснений. Его улыбчивый и ироничный начальник, Дегтярев, с внимательными глазами побитого жизнью волчары, парой фраз умудрился выдать себя с потрохами.

Перед самым отходом корабля на пристань выскочила машина с пулеметом на раме, и из нее вышли несколько людей, в такой же форме и один высокопоставленный начальник, увидев которого охрана подтянулась, а начальник караула расправив несуществующие складки на гимнастерке, подбежал с докладом.

Они недолго говорили с Дегтяревым и Дунаевым, потом обнялись и когда все поднялись на борт и убирали трап, с пристани в мегафон прокричали.

— Медузяка, удачи, не подведи.

На что Дегтярев, не пользуясь какими-либо средствами, выдал длинную и непечатную фразу, от которой большинство присутствующих людей покатилось со смеху и у многих поднялось настроение. Чувствовалась какая-то сила и уверенность этих необычных людей.