Михаил Гуткин - Попадать, так с музыкой

Я как стояла, так и села. Я вспомнила, что видела его портрет в роте НКВД, только там он был в военной форме, а здесь в штатском костюме.

— Здравствуйте, Лаврентий Павлович. Проходите, садитесь.

— Прохожу. Уже сел. Товарищ Северов, вы тоже садитесь. Времени у меня немного, а надо обсудить ряд важных вопросов. Первый вопрос: это точно, что Германия нападет на нас 22 июня?

— В моем времени, товарищ Берия, так было написано во всех учебниках истории. И мои родители все время говорили об этой дате. Расхождения были только во времени: где-то было написано, что первый удар был нанесен в 4 утра, а где-то, что еще до четырех начался артобстрел наших территорий. Но сразу хочу сделать одно, на мой взгляд, важное замечание. После того как я неизвестным мне образом попала в прошлое, то есть в это время, могли нарушиться так называемые причинно-следственные связи. История могла пойти немного иначе. Поэтому не исключено, что нападение может произойти немного раньше или немного позже. Большого расхождения быть не должно, поскольку я слишком уж маленький камешек в механизме истории.

— Это хорошо, что вы учитываете и такие нюансы, но общий итог, конечно, печальный. Ох, как нам не хватает времени. Хотя бы полгода.

— Возможно, Гитлер как раз и не хочет давать нам эти полгода.

— С этим согласен. Второй вопрос. Какие знания из будущего, по вашему мнению, мы могли бы использовать сейчас? Я просмотрел вашу тетрадь — там, к сожалению, слишком мало и все неопределенно.

— Лаврентий Павлович! Так я ведь только школу кончила и всего два курса в институте проучилась. На этих двух курсах нам только базовые знания давали — основное-то должно было быть на курсах с третьего по пятый. Да и специальность у меня — работа на таких устройствах, прототипы которых появятся только после войны. Конечно, нам рассказывали о многих изобретениях, которые пока неизвестны и которые произведут заметные изменения в мире, но их теорию я не знаю. Вот разве что могу поговорить со специалистами о полупроводниках. Тут я знаю кое-что такое, что может подтолкнуть нашу науку и промышленность.

— Скажите, товарищ Северова, вы в школе много сочинений писали?

— Вообще не писала. А зачем?

— Гм, так я и подумал. Хорошо. В конце дня скажете товарищу Трофимову, с кем вас стоит свести. Но при встречах выберите себе другое имя. Настоящее говорить не следует.

— Поняла. Разрешите задать вопрос?

Берия кивнул.

— Капитан Трофимов в курсе моего происхождения?

— Нет. Он только знает, что вы владеете важной информацией и что вам нужно помочь в организации некоторых встреч. А теперь с моей стороны третий вопрос. Почему у вас такой странный паспорт? На двух языках, с двуглавым орлом в качестве герба и гражданство не СССР, а Российской Федерации?

ВОТ ЭТО ВОПРОС! К нему я готовилась давно и никак не могла решить, что же именно следует отвечать. Всегда надеялась повесить лапшу, тем более что проверить никто бы не сумел. Но тут такое не прокатит. Ладно, решено.

— Васенька, — говорю мужу. — Сейчас на улице хорошая погода, светит солнышко. Пойди погуляй.

— Вот даже как? Хорошо. Товарищ Северов, оставьте нас вдвоем, пожалуйста.

Вася кинул на меня вопросительный взгляд. Я ответила успокаивающим кивком, и он вышел.

— Почему вы не захотели отвечать при муже?

— Потому, товарищ Берия, что вы сами должны будете принять решение, следует ли лейтенанту Северову знать то, что я расскажу.

— Я так и подумал. Слушаю вас.

— Дело в том, что Советский Союз развалился через год после моего рождения. И нет больше такой страны.

Берия встал, точнее, вскочил, сделал несколько кругов по комнате, потом остановился и, уставившись на меня, сказал:

— Вы правильно попросили вашего мужа выйти. Не каждый сотрудник органов должен знать то, что вы готовы рассказать. И сейчас я не буду требовать от вас подробности. Чувствую, что это будет непростая беседа. Только скажите, насколько хорошо вы можете изложить причины распада?

— Хорошо или плохо я их изложу — решать будете вы. Но учтите, что в момент развала СССР я, если можно так сказать, еще лежала в коляске. Поэтому рассказывать буду только по учебникам, которые были написаны теми, кто стал обслуживать новую власть. И немного по тем сведениям, которые я слышала от деда и от родителей. Еще могу добавить, что ни о вас, ни о товарище Сталине в моих школьных учебниках не было ни одного хорошего слова.

Тут Берия грустно улыбнулся:

— Было бы странно, если бы там были хорошие слова, а так все вполне объяснимо. Хорошо. Последний вопрос. Майор Григорьев писал, что вы знаете о какой-то супербомбе. Это что еще такое?

— Это атомная бомба. Ее мощность измеряется в килотоннах тротила. Одной такой бомбой можно уничтожить целый город. Бомбу изобрели американцы, точнее, ученые, которые, бежав из разных европейских стран от Гитлера, осели в США. Наши разведчики узнали секрет этой бомбы и через несколько лет в СССР сумели создать такую же. Кстати, насколько я помню, организацией всех работ по ее созданию в СССР руководили именно вы, а непосредственно исследованиями руководил Курчатов. Помню даже, дедушка как-то сказал, что если бы не Лаврентий Берия, то не было бы у нас атомной бомбы.

Тут Берия еще раз улыбнулся и стал прощаться:

— Я обдумаю все, что вы мне рассказали. Сейчас пришлю к вам мужа, а то он места себе не находит. До свидания, товарищ Северова.

Тут я набралась наглости и спросила:

— Товарищ Берия, а можно обратиться к вам с небольшой просьбой?

— Можно, что вы хотите попросить?

— Я тут в афише прочитала, что сегодня в клубе «Динамо» будет выступать гроссмейстер Смыслов. Клуб «Динамо», кажется, принадлежит НКВД. Можно мне попасть на этот вечер?

Берия улыбнулся и сказал:

— Можно, скажите Трофимову, он обеспечит.

Только он вышел из подъезда, как пулей влетел Вася:

— Ну, как ты тут? Все в порядке? Что ты ему наговорила?

— Все нормально, Васенька. Успокойся. Давай садись обедать. Поедим и поговорим. А о том, что говорили в твое отсутствие, спрашивай у наркома. Теперь это его тайна.

— Ага, прямо сейчас побегу и прикажу: «Товарищ нарком, доложите, о чем вы беседовали с моей супругой в мое отсутствие».

— Вот видишь. Лаврентий Павлович одобрил то, что я тебя выставила за дверь. Ему не сказала, а тебе скажу. Есть такая поговорка: «Меньше знаешь — крепче спишь».

— Знаю я эту поговорку. Но все равно тревожусь.

— Ты лучше вот что скажи. Ты еще дома знал, кто и зачем придет сюда? Тебе майор рассказал и приказал молчать.

— То, что придет сам товарищ Берия, не знал. Знал только, что кто-то из больших начальников. И что этот начальник будет в курсе, откуда ты появилась.

— Ну вот, теперь неопределенность исчезла. Тебе от меня больше нечего скрывать, можем спокойно обедать. И потом будем ждать звонка Трофимова.