Михаил Гуткин - Порученец Жукова

— Гражданин Романов. Ваши догадки прошу держать при себе, — не выдержала я. Потом сообразила, что могу этим сильно обидеть старика, и сменила тон: — Аристарх Ксенофонтович. Ну зачем так громко. Да, вы полностью правы. Но я не хочу о своих планах давать объявления в газетах и по радио. Считайте, что мне не дают покоя лавры Дениса Давыдова и Надежды Дуровой. Я, может быть, тоже через несколько лет планирую написать военные записки.

— Хорошо, я вас понял. Постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Но и у меня будет к вам просьба.

— Что за просьба?

— Вам обязательно потребуется начальник штаба. Возьмите меня. У меня с немцами свои счеты. О моих знаниях можете навести справки у маршала Шапошникова.

— Аристарх Ксенофонтович, я и без справок готова поверить вам на слово. Но возраст…

— К счастью, ваши коллеги в свое время не прибегали к специальным методам получения информации. Мне нет еще шестидесяти, и все зубы на месте. Ноги ходят, голова работает, на сердце не жалуюсь. А больше вам ничего и не надо. И опыт у меня, не хвастаясь, скажу такой, какого у большинства ваших маршалов еще нет. Если бы не известные вам проблемы, то преподавал бы я сейчас в Академии Генштаба. Так что берите, Анечка. Как там, в сказках, говорится: «Я вам еще пригожусь».

А ведь старик прав. Его голова, судя по всему, — это склад полезных знаний. Я все время думала о командире, но ведь начальник штаба тоже всегда нужен. И в конце концов, ему ведь не обязательно будет самому ходить на задания. Пусть сидит где-нибудь в глухомани в землянке и планирует операции.

— Сделаем так, Аристарх Ксенофонтович. Я проработаю этот вопрос с руководством, а вы, не теряя времени, в течение пяти дней пройдите всех врачей. Полагаюсь на вашу честность и понимание того, что в отряде лечить заболевания будет на порядок труднее, чем здесь, в Москве.

Романов кивнул, а я продолжила:

— Теперь давайте начнем с арбалета. Мне нужен разборный арбалет с убойной силой до ста метров. Причем не один, а несколько штук. От вас хочу получить чертежи.

— А где, Анечка, вы будете брать дерево для арбалета? Ведь от его упругости многое зависит.

— Помилуйте, Аристарх Ксенофонтович. Дерево только на приклад. А для лука будем использовать автомобильные рессоры.

— Все понял. Вы хотите не копию какого-нибудь старого арбалета, а арбалет из современных материалов для вполне конкретного применения. Хорошо, чертежи я вам к послезавтра подготовлю.

— Ой, а можно завтра к вечеру? Не исключено, что завтра я уже уеду к себе домой.

— Хорошо, вот мой домашний телефон. Звоните завтра после восемнадцати часов. Вы ведь поедете с Белорусского. Я там живу неподалеку, в Приютском переулке.

Только я хотела перейти к праще и метательным орудиям, как зазвонил телефон. Романов снял трубку, послушал и протянул трубку мне:

— Это вас.

— Анна Петровна. Через десять минут вам нужно быть у меня.

— Буду, товарищ майор.

— Вот видите, Аристарх Ксенофонтович. И здесь достали. Пора возвращаться на работу. Было очень приятно с вами познакомиться, а сейчас до свидания.

— До скорого, Анечка.

Я выскочила из комиссионного и зашагала в наркомат.

Трофимов меня встретил со странно сочувствующим взглядом, что сильно обеспокоило. С чего бы это майору мне сочувствовать?

— Прибыла согласно вашему приказанию, товарищ майор.

— Очень хорошо, товарищ Северова. Садитесь и ждите. Скоро вернется из Кремля товарищ Берия, который хочет с вами побеседовать.

Так, следовательно, время пока есть. Попробую обсудить предложение Романова с майором. Э нет, не пойдет. Трофимову про свои планы на начало войны я не говорила. Значит, и обсуждать с ним нечего. А с кем обсуждать? Получается только с товарищем Берией. Будем ждать. Села в небольшое кресло в приемной и немного задремала. Сквозь дрему услышала звонок телефона и голос Трофимова:

— Трофимов слушает. Так точно, товарищ маршал, здесь. Дать ей трубку? Минуту.

Захлопав глазами, я окончательно проснулась и, подойдя к столу Трофимова, взяла трубку:

— Слушаю, товарищ маршал.

— Товарищ Северова. Вам очень повезло, что Аристарх Ксенофонтович решил к вам присоединиться. Считайте, что я даю ему рекомендацию.

— Спасибо, товарищ маршал. Если мое начальство даст добро, то все в порядке.

— Если нужно, то я могу поговорить с товарищем Берией.

— Спасибо, товарищ маршал. Но я попробую обойтись своими силами.

— Хорошо, желаю успеха.

Шапошников повесил трубку, а я осталась стоять с открытым от удивления ртом. Вот шустрый старикан! Пока я добиралась в наркомат, он отзвонил Шапошникову, чтобы с гарантией попасть в команду. Надоело, значит, ему сидеть в своем антиквариате. Хочет напоследок повоевать. Буду за него просить. Хотя в последнее время у меня сильные сомнения, что мои партизанские планы будут реализовываться. Уже несколько раз Берия кривился, когда я об этом напоминала. Ну пока только кривится — не страшно. Прорвусь.

Есть такая поговорка: «Заговори о черте, и он тут как тут». Стоило мне подумать о Берии, как он появился собственной персоной.

— Товарищ Северова, зайдите.

Я вошла в кабинет следом за Берией, хмурый вид которого наводил на тревожные мысли. Может, я что-то не так сделала и сейчас огребу на всю катушку? Тогда понятно, почему у Трофимова взгляд был сочувствующий. Берия несколько раз прошел по кабинету, время от времени посматривая на меня. Наверное, решал, сейчас меня схарчить или отложить на потом. Кажется, решил отложить на потом, потому что остановился и заговорил:

— Товарищ Сталин положительно оценил вашу работу. Документ передан в Наркомат обороны, где его доработают и немедленно начнут реализовывать. Товарищ Сталин просил меня передать вам благодарность.

— Служу трудовому народу, — вытянулась я, а при этом подумала, что эта благодарность как-то не вяжется с хмурым лицом наркома.

— Вы уже в курсе перемен в нашем руководстве РККА?

— Так точно, товарищ Берия, в курсе.

— Сегодня товарищ Жуков передает дела товарищу Шапошникову, а завтра вылетает в Минск принимать Западный особый военный округ. И вы летите с ним.

Удар был нанесен под дых. Я не выдержала и плюхнулась на стул, уставившись совершенно очумевшим взглядом на наркома. Он не обратил никакого внимания на такое грубое нарушение субординации и продолжил:

— Товарищ Жуков специально попросил товарища Сталина об этом, и товарищ Сталин дал свое согласие. Передаю вам еще одно распоряжение товарища Сталина. В случае крайней необходимости вам разрешено рассказать товарищу Жукову свою настоящую биографию.

— Извините, товарищ Берия, — не выдержала я, — а кто определит эту самую крайнюю необходимость?