Владимир Васильев - Дети дупликатора

Едва перед воротами появился Тараненко, моментально распахнулась дверца, которую, вероятно, не прошиб бы и прямой выстрел из гранатомета. В проеме возник здоровенный охранник с автоматиком на груди — авто- матик казался игрушечным на этом громиле. Рядом топтался второй охранник, помельче, но тоже не малыш.

—Добро пожаловать, Максим Николаич! — не сказал даже, а пропел первый неожиданно высоким голосом.

—Здрасте,—коротко поздоровался Тараненко.—Нас четверо. Охранник с сомнением указал на старшего маршрута:

—А этому разве можно? — протянул он неуверенно.

—Офицеру везде можно, — отрезал Тараненко. — Тем более, он без оружия.

Кобура у Петра действительно была пустой и напоказ расстегнутой — он прекрасно знал местные нравы.

—Ладно, заходите, — буркнул охранник и посторо- нился.

При виде Рахметяна он добавил: «Привет, наука!», что в равной мере относилось, видимо, и к Ване Сиверцеву. Когда пару недель назад троица с заимки наведывалась сюда, этот же охранник точно так же кинул Рахметяну и Сиверцеву: «Привет, наука!» и обоих впустил, а Филиппыч остался дожидаться снаружи, только не здесь, не на площадке перед воротами, а гораздо дальше, на самой окраине трущоб. С оружием в бар его точно не впустили бы, а передавать в чужие руки свой смертоносный агрегат и многочисленные по карманам стволы-ножи было не в правилах Филиппыча.

В баре почти ничего не изменилось с прошлого раза, разве только рожи за столиками группировались в ином порядке. Именно рожи — бритьем в Зоне себя мало кто утруждал, ну а образ жизни позволял наиболее вольготно чувствовать себя здесь отнюдь не сливкам общества, а наоборот — элементам, весьма далеким от джентльменства и максимально близким к уголовщине. Нормальные сталкеры в бар захаживали, но сидели тут редко: какой смысл покупать вьпивку даже не втридорога, а в десять дорогов? Нормальные сталкеры в зону ходят за хабаром, а выручку проматывают снаружи, за периметром. Зато мародеров и грабителей «100 рентген» всегда приманивал, как мух навозная куча. Все слухи и сплетни стекались сюда: кто, куда и зачем отправился, где и что продают или готовы купить, кто где гробанулся — все эти сведения кочевали из уст в уста и, положа руку на сердце, именно здесь планировались большинство ограблений и разбоев, потому что для местного сброда обобрать идущих с добычей незадачливых сталкеров так же естественно и почетно, как футбольному «Зениту» купить очередное чемпионство за народные деньги. Все это знали, но все равно все дороги вокруг Диких Земель так или иначе вели в «100 рентген», потому что так устроена жизнь, и неважно где — внутри периметра или снаружи.

Максима Тараненко тут, естественно, знали. И знали, что он не просто «прохвессор из института», а кроме всего прочего человек, ведущий довольно большие дела, и что за ним стоит некая не вполне очевидная, но совершенно бесспорная сила. Сиверцев не сомневался, что с присущей ему бесцеремонностью шеф торгует здесь информацией, причем скорее всего покупает он больше, чем продает. И еще Ваня подозревал, что здесь у шефа сидит связник, потому что почти каждый выезд в Зону Тараненко заглядывал сюда и часто после этого сначала впадал в недолгую задумчивость, а потом начинал действовать, резко и решительно, словно получил здесь некую информацию, обмозговал ее и принялся за работу.

Единственное, чего Ваня не понимал—это почему его шефом не интересуются компетентные органы Украины, поскольку Тараненко почти не скрывал, что сотрудничает с разведкой какой-то мощной европейской страны калибра Британии, Франции или Германии. Однако, если подумать, и этому находился ответ: сам Сиверцев волей- неволей мыслил как россиянин, гражданин пусть и не особенно успешной, но большой и все еще сильной страны, которая была и будет безоговорочным антагонистом западноевропейским державам, а Украина насквозь продажна и сколько уже лет подряд пляшет под дудку Америки с Евросоюзом в наивной и тщетной надежде затесаться в эту компанию на равных правах. В России к Тараненко, скорее всего, уже бы присмотрелись. А тут разве только не козыряют…

Простые люди, конечно же, ко всем этим гнусностям отношения не имеют — продажны чиновники и правительство. Но кому от этого легче?

Едва Тараненко появился в зале, бармен выскочил ему навстречу, поручкался и тут же метнулся к лучшему столу, выпроваживать каких-то сомнительных личностей в камуфле. Те, вопреки опасениям Вани, без слов встали и пересели задругой столик, да не соседний, а аж через два, так, что вокруг освободившегося возник эдакий вакуум. Зона отчуждения.

«Недурно он местных халдеев вышколил», — с невольным уважением подумал Сиверцев о шефе.

Сам Ваня без затей умостился за столом, у стеночки. Рахметян присел напротив; лучшее место, с торца, естественно, досталось Тараненко, а вот капитан, видимо, не захотел садиться спиной к залу и к выходу. Подсел к Ване, бочком.

—Чего будем? — Тараненко вопросительно оглядел присутствующих. — Коньяк тут паршивый, сами знаете.

—Знаем, — вздохнул Рахметян, одновременно мор- щась. — Может, просто водочки?

—Водочка тут тоже не очень…

—Тогда по пивку. Пиво испортить трудно.

—В этой стране, — пожал плечами Тараненко, — почти всё пиво испорчено изначально,на уровне замысла.

—Так что ж теперь, совсем не пить? — всплеснул руками Рахметян. — Ваня! Скажи веское слово молодости!

—Мне пиво обещали, — индифферентно отозвался Сиверцев.

—А я вообще спиртного не хочу, — неожиданно заявил Петро.

-Чай и кофе тут, опять же, не высший сорт. — Тараненко ухмыльнулся. — Да уж, положеньице! Он обернулся к терпеливо ожидающему чуть поодаль бармену и осведомился:

—Мое еще осталось?

—Пол-ящика! — проинформировал бармен.

—По бутылочке, — велел Тараненко. — И орешки какие-нибудь, что ли.

—Сей момент! — кивнул бармен. — А Толика сразу звать или потом ?

—Сразу зови.

—Ага, — уронил бармен и умчался.

Буквально через минуту он вернулся с четырьмя бутылками «Пльзеньского», причем чешского производства. У Рахметяна с Сиверцевым натурально глаза на лоб полезли.

—Фигассе! — оценил Сиверцев, заранее предвкушая. — Чешское! Тараненко небрежно пояснил:

—С точки зрения любого чеха бутылочное—тоже не пиво. Но мы ведь не чехи, так что…

В следующие несколько минут Ваня умирал, возрождался, снова умирал и снова возрождался — ровно по числу глотков. Он и представить не мог — насколько истосковался по простому, в общем-то, народному напитку и по атмосфере, сопутствующей его поглощению. Ему даже смешно стало — по дому в родимом Череповце он, как оказалось, не так скучал, как по хорошему пиву. Вот ведь закавыка какая…