Виктор Глумов - Враги по оружию

— Варварство, — буркнул Орв. Бохан расхохотался:

— И ты еще хочешь, чтобы мы верили в мутанта-дурачка! Нет, Орв, не варварство. Единственная возможность помочь укушенному ядовитой змеей. Ты хочешь посоветовать, чтобы я приберег красноречие для своих подчиненных? Не волнуйся, сегодня моим возможностям нет предела.

— Хороф-фо… Будь оф-фторожен…

— Спасибо за заботу, друг мой и собрат.

Все стулья за огромным Т-образным столом были заняты. Когда вошел генерал, офицеры поднялись и отдали честь. Орв занял место по левую руку от Бохана. На доске за спиной генерала была пришпилена огромная, самая подробная из существующих, карта Пустоши, составленная профессионалами Омеги. Разными цветами были помечены зоны некроза, территории разных кланов, болота, озера, пути миграций мутантов.

Генерал Бохан взял со стола указку и встал перед картой. Все взгляды устремились на Бохана, Орв тоже обернулся, облокотившись на спинку стула. Совещание было фикцией: собравшиеся не раз и не два видели карту и обсуждали план наступления. Лично Орв вносил поправки, касающиеся мутантов, и его слушали. Поэтому он позволил себе отключиться, не видеть и не слышать происходящее. Он обратился к своему прошлому, к жизни на просторах Пустоши — до Полигона, до Омеги, до знакомства с Боханом… Раньше, раньше, раньше.

…Шаман Орв жил наособицу, но содержала его община. Община же навязала ему Гопа, ученика. Сперва Орву показалось, что Гoп, как и он сам, наделен даром нестарения, но уже спустя четверть дня Орв осознал ошибку: Гоп просто был очень молод, несмотря на бороденку и усы. Ребенок этот, только переросший юношеские прыщи, внешне мало отличался от человека. Разве что ступни у него были огромные, а кожа на пятках — дубленая. В любую погоду, по камням ли, по колючкам, Гoп прыгал босиком. Именно прыгал — ходить он не умел. В душу Орва закралось сомнение: не пыталась ли община избавиться таким образом от непереносимого юнца?

За учебу Гоп принялся со всем старанием и энтузиазмом. Правда, усидеть за книгами, свитками, справочниками он не мог, а считал, что шаман коснется его пустой головы указательным пальцем, и знания образуются сами. Орв предпочел бы дубину. Через десять дней он растерял остатки невозмутимости и всерьез подумывал скрыться от ученика в Донной пустыне. Гоп бегал и прыгал вокруг шамана Орва и тарахтел без умолку:

— Скажи, учитель, а если представить, что Солнце вращается вокруг Земли? Скажи, учитель, а если представить, что мужчина может зачать от мужчины и размножиться? Скажи, учитель, а если бы у нас было по четыре ноги, как бы мы выглядели?

Ответы, естественно. Гопа не интересовали. Учитель, заикаясь больше обычного, пытался обратить внимание ученика на справочники, книги Древних, добытые предшественниками Орва с огромным трудом. Тщетно. Ни позабытая наука астрономия, ни медицина с биологией не трогали Гопа.

Еще через десять дней Орв понял, что не способен больше работать. Наладить контакт с недужными, когда вокруг вертится Гоп, шустрый, как речная рыба, было само по себе трудно, но шаман справился бы, если бы оставались силы. Все мысли Орва вращались вокруг одной задачи: как отвадить Гопа, не обидев общину. Решение проблемы пришло само собой, когда Орв уже был близок к самоубийству.

— Скажи, учитель, — подпрыгивая на одной ноге, крикнул Гоп, — почему меня не любят девушки?! Стоит мне подойти хоть к одной, они ссылаются на дела и убегают…

Ответь Орв правду — мол, ни одна девушка из их общины такого «подарка» не заслуживает, — Гоп, пожалуй, обиделся бы и пропал на половину дня. Но Орв схитрил. Он нахмурился, изобразил тяжелое раздумье, и ученик даже пританцовывать перестал — испугался. Орв приблизился к нему, сделал несколько пасов руками, совершенно ненужных в данном случае, но эффектных, покачал головой, ссутулился и отправился в свою хижину, не проронив ни слова. Гоп засеменил следом. Тоже молча. В хижине Орв бросил в очаг щепоть душистых трав и вдохнул дым полной грудью.

— Учитель, — простонал Гоп, — учитель, что со мной?!

— Ф-фамо мироф-фдание… Ф-фядь. Девуф-фкам не нравятся ф-фаманы. Девуфки боятся. Будь ты пафту- хом или охотником, они бы любили Гопа.

Лицо юноши просветлело. И Орв понял, что спасен: сегодня же, сейчас же Гоп побежит в деревню и будет просить вождя и старейшин забрать его от шамана, перевести в пастухи или охотники. А как у него после сложится с девушками — не проблема Орва, сюда Гоп все равно не вернется…

— По результатам мобилизации, — бубнил полковник Ринг, — количество дезертиров крайне незначительно. Сказывается недавняя зачистка, проведенная на ферме Юри Хмурого. Дикие осознали мощь Омеги. Правда, поступают жалобы на скудность запасов, но дикие всегда жалуются.

Генерал Бохан внимательно слушал Ринга, хотя все это было уже известно. Мобилизованные — необученные мужики, тупые, но сильные — должны были обеспечить надежный тыл армии Омеги. Уговаривать бесполезно: дикие не будут защищать свой дом, а сдадутся на милость победителя. Значит, нужно заставлять. Бохана не волновали такие мелочи, он уже разработал план войны, прекрасной в своей стремительности и простоте. Никто не был посвящен в него подробно, никому генерал не доверил всей полноты картины.

Закончив доклад, полковник Ринг, худощавый мужчина с правильным, гордым лицом, опустился на стул. Он надеялся, что Бохан сделает его полевым командиром и даст возможность своими глазами, не полагаясь на отчеты, увидеть величие Омеги, в числе первых войти в Москву и очистить Пустошь от мерзости, чтобы от Москвы до Кавказа могли спокойно и счастливо жить достойные люди.

После того как сержант Рик объявил фермерам о всеобщей мобилизации, Артур понял, что его жизнь изменилась. Приуныли дома, безнадежность залегла черными-тенями, даже лошади у коновязи не всхрапывали. Рабочие, встречавшиеся на пути, здоровались кивком и старались не смотреть в глаза. Лишь в «Веселом путнике» с надрывом горлопанили трое проезжих торговцев.

Сержант Рик обещал, что к началу сезона дождей рекруты вернутся домой, уверял, что, когда кампания закончится, все получат еды и денег и заживут сыто и мирно. Артур ему не верил. Омега развязала большую войну. Любая война — это смерть. Вряд ли награда окупит неизбежные потери. Скоро истосковавшаяся по влаге земля Пустоши напьется крови.

Ферма остается на женщинах. Мужики едва справляются, а бабы как? С манисами жесткость нужна, да и с детьми без мужей трудно.

Ника, Ланка… Как они переживут? Приказ о казни Выползня отдать было проще, чем рассказать Нике, что кормилец должен покинуть семью. Теперь ей надо будет и за борделем следить, чтобы клопы не завелись, и за манисами, да еще смотреть, чтобы в «Веселом путнике» чисто было. Справится ли? Должна. Она только с виду хрупкая, а на самом деле — настоящий боец. Нужно только обезопасить ее, подстраховать…