Глеб Дойников - Пощады никто не желает! АнтиЦУСИМА

Комментарий контр адмирала В.Ф.Руднева.

- Федя, я поймал медведя!

- Так тащи его сюда!

- А он не идет…

- Тогда брось его, и иди сюда сам!

- А он и меня не пускает!

Под этой немудреной и старой как мир шуткой могли подписаться к полудню адмиралы как японского, так и русского флота. Макаров мечтал о часе передышки в непрерывной перестрелки с Того, чтобы завести наконец пластыри на пробоины и погасить пожары на своих броненосцах, но… Но дай он Того этот час, тот гарантированно навалится всеми силами флота на тройку русских броненосных крейсеров застрявших к Югу от японских поврежденных броненосцев. Сейчас крейсера ВОКа, уже не способные разогнаться до скорости хотя бы в 12 узлов из за повреждений, вяло перекидывались снарядами со столь же поврежденными японскими броненосцами и отрядом старых кораблей. Их поддерживали четыре крейсера под флагом Руднева.

Сейчас "Громобой", "Баян" и "Рюрик", при поддержке четырех крейсеров Руднева, с переменным успехом перестреливались с японцами. Будь "Микаса", "Хатсусе" и "Фусо" полностью боеспособны - все три русских крейсера уже давно были бы на дне. Впрочем, сохрани русские крейсера свой полный ход - они столь же давно обежали бы кусачие японские броненосцы по дуге и присоединились бы к главным силам Макарова. Увы - принцип " пойманного медведя" действовал и тут, во втором очаге боя. Русские не имели хода чтобы оторваться от японцев, японцы потеряли слишком много артиллерии, чтобы их добить. Но подойди сюда Того со относительно целыми кораблями, судьба наглых крейсеров была бы решена. Со сбитыми трубами даже столь быстрый утром "Баян" не мог дать более двенадцати узлов, а "Рюрик" вообще тащился на восьми. "Громобой" был пока чуть быстрее, но поднявший на нем флаг Рейценштейн никогда не бросил бы два корабля чтобы спастись самому. Вокруг медленно отходящих русских вертелись старые японские бронепалубные крейсера наседая на них с кормы. С носа им угрожал совсем уже антикварный, но несущий четыре двенадцатидюймовых орудия "Чиен Иен". Именно этим пушкам даже не прошлого, а позапрошлого поколения, был обязан своим бедственным положением "Баян". Его лихой командир, Вирен, решил воспользоваться большей скоростью своего корабля и большей скорострельностью новых орудий. Пол часа назад, при расхождении с "Чиен Иеном" на конрткурсах, он попытался приблизиться к "старичку" на дистанцию торпедного выстрела. Увы, надежды на невысокую скорострельность и точность древних орудий китайского броненосца не оправдались - первым же залпом на "Баяне" были сбиты две трубы.

Все современные и быстроходные легкие крейсера сейчас вслед за "Идзуми" неслись на перехват русских транспортов, пытаясь оторваться от преследующих их пары "пересветов" и "России". И этот клубок огня и стали, наперегонки летящий на север со скоростью 15 узлов был третьим локальным местом боя. Камимура надеялся любой ценой найти и уничтожить транспорта, а русские не дать ему этого сделать. Так же любыми средствами. Сражение окончательно распалось на схватки отдельных отрядов и кораблей, и ни один из адмиралов не мог повлиять на действия кораблей не входивших в его отряд. Всякое централизованное управление боем было потеряно, и теперь исход сражения зависел от действий командиров отдельных кораблей и отрядов.

Йэссен перешел с тонущего "Корейца" на борт "Бесстрашного" и тот час приказал поднять на мачте маленького кораблика контр адмиральский флаг. Да, он должен был командовать отрядом броненосных крейсеров, но уж коли он волею судеб оказался самым старшим по званию из стоящих на мостике миноносцев… Ничто не помешает ему выполнять свой долг и тут, а это значит - принять командование миноносцами. Вскоре ему представился шанс этот самый долг выполнить - броненосцы Того повернули на Юг, очевидно решив уничтожить опрометчиво оторвавшиеся от Макарова Владивостокские крейсера. Между медленно ползущими на Запад избитыми крейсерами и броненосцами Того были только шесть русских миноносцев. По приказу Йэссена они повернули в лоб на японскую колонну из семи линкором, чтобы заставить их отвернуть к Востоку, и дать крейсерам время на бегство. Или - умереть пытаясь это сделать. Каждый русский миноносец весил примерно столько же, как совокупный вес снарядов главного и среднего калибра на каждом из японских броненосцев. При полной бункеровке, каждый из из японцев мог принять угля в четыре раза больше водоизмещения любого из русских корабликов, отважно выходящих сейчас в лобовую атаку. Каждый из семи японских атакуемых линкоров был раз в сорок больше русского эсминца. Со стороны порыв русских эсминцев выглядел как попытка кучки котят остановить атаку стада кабанов. Но у этих котят были ядовитые зубки, и кабаны об этом знали. Несмотря на отвратительные характеристики русских торпед*, попадание одной скорее всего выводило броненосец из строя. А две - весьма вероятно его топили.

Когда командир головного "Конго" увидел, что всего в тридцати кабельтовых на него строем фронта летят шесть русских дестроеров, он стал судорожно оглядывать горизонт в поисках мелких японских кораблей способных из отогнать. Но все авизо и японские эсминцы держались на почтительном расстоянии, из - за четырех русских крейсеров Руднева. И сейчас по русским корабликам могли стрелять только носовые орудия самого "Конго", которых было слишком мало чтобы сорвать атаку. Капитан Като перебежал на правое крыло мостика и вперил линзы бинокля в "Мияко", на котором держал флаг Того. Если тот промедлит с сигналом о повороте еще пару минут, то придется или отворачивать самовольно, или рисковать торпедной атакой с носовых углов, где почти вся артиллерия выбита русскими снарядами. Не восьмидюймовыми же снарядами отгонять миноносцы. К облегчению Като Того умел прочитывать ситуацию не хуже него, и на мачте "Мияко" уже взвился сигнал "к повороту". Спустя минуту японская колонна стала ворочать вправо к берегу, разворачиваясь к атакующим корабликом полными левыми бортами.

На мостике идущего впереди клина миноносцев "Бесстрашного" Йэссен раздавал все новые приказы по отряду. "Разомкнуться в строе фронта на пять кабельтов". "Эсминцам со снятыми с "Корейца" и "Новика" экипажами пускать торпеды с десяти кабельтов. Остальным сближаться до семи". Ни за что бы единственный штатный сигнальщик "Бесстрашного" не смог отсемафорить столько сообщений почти одновременно, но сейчас на русских трех русских дестроерах из шести сложилась оригинальная ситуация. Они были переполнены матросами снятыми с "Корейца" и "Новика". Большинство из них так и не остыло от азарта боя, когда их крейсер сначала потопил японский броненосец, а потом сам был торпедирован. Они горели желанием продолжать бой, и никогда еще ни один миноносец русского флота не был столь избыточно укомплектован. С мостика "Бесстрашного" семафорили флагами и рейтером на соседние корабли несколько офицеров штаба Йэссена, штурманы и сигнальщики с "Корейца". В кочегарках "Бесстрашного", "Блестящего" и "Властного", небывалый случай, было слишком много кочегаров и механиков. Большинство членов машинных команд "Корейца" и "Новика" были согласны кидать уголь в топки, лишь бы не быть в бою не при деле. Просто некоторым так было бы еще страшнее, а некоторые вошли в раж, и остановиться уже не могли. На верхних палубах мичмана и лейтенанты где вежливо, а где и не очень, отставляли в сторону матросов наводчиков от орудий, и становились к прицелам трехдюймовок сами.