Борис Гринштейн - ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ

Муравьев одобрил деятельность Слободчикова и наградил 1000 рублей, но рекомендовал обновить большинство строений.

Через месяц суда благополучно достигли Павловской гавани. Там правитель провёл неделю проверяя отчётность, беседуя со старовояжными, некоторые из которых помнили ещё Шелихова, советуясь со священнослужителями. "Булдаков", давший течь, остался в гавани. Остальные же суда продолжили плавание в северном направлении. Капитан-лейтенант Васильев всё же хотел ещё раз попытаться выйти в Ледовитое море. Адольфу Карловичу Этолину предписывалось на шестипушечном "Баранове" подняться по Квихпаку и, заложив в удобном месте редут разведать реку "сколь можно дальше".

Правитель Кадьякской конторы Семён Яковлевич Никифоров был обласкан: "Поступки Ваши с жителями и служащими достойны всякой похвалы, за что примите мою благодарность". Некоторые особенно усердные алеуты и промышленные были поощрены премиями от 50 до 350 рублей. Отдав необходимые распоряжения Муравьев отправился на байдаре в Кенайскую губу, "…взяв с собой секретаря Грибанова, геолога Федора Штейна и двух матросов".*(6) По пути он посетил Афогнакскую артель и остался доволен её управлением, а 20 июня добрался до Александровской крепости. Ещё через неделю он прибыл в Николаевский редут где правителя нагнал посланный с Кадьяка шлюп "Златоуст", на котором Матвей Иванович отправился в Чугачскую губу.

Там, в Константиновской крепости, он застал катастрофическое падение дисциплины. "У начальника крепости Калашникова авторитета и власти нет никакой и приказания его не исполняются". На прибывшее начальства тут же обрушился град жалоб. Жаловались друг на друга почти все. Не желая влезать в эти дрязги Муравьев назначил нового коменданта- байдарщика Андрея Осколкова и отправился на Уналашку.

Дела Уналашкинской конторы оказались в расстройстве, а её правитель Крюков только жаловался, что после отмены паевой системы алеуты очень недовольны оплатой своего труда. Назначив вместо Крюкова пользующегося авторитетом байдарщика Романа Петровского и повысив конторщику Петелину жалованье до 1000 рублей "за исправное ведение дел" Муравьев отправился на остров св.Павла.

Управляющий Прибыловыми островами Черкашин "мучился грыжею но дела поддерживал в порядке. …Людьми руководил опытный промышленник Волков, пробывший на островах более 30 лет. Капиталом распоряжался некто Душкин, человек умный, но имеющий вздорный характер. Ведение всех конторских книг доверялось креолу Шаяшникову, получившему мою наивысшую оценку благодаря своей скромности, аккуратности и исполнительности. Строения все крепкие часовня даже красивая по здешнему месту". На место просившегося в отставку Черкашина правитель назначил "грузового приказчика Ивана Сизых. Думал было поставить на эту должность Касьяна Шаяшникова, однако Черкашин убедил меня, что промышленные не примут власти креола". Покидая остров, Муравьев удовлетворил просьбы некоторых промышленников, просившихся на родину. Остальным обещал замену в ближайшее время.

До конечной точки своего путешествия правитель добрался 10 августа. "Остров Св.Георгия поистине самое суровое место в колониях. В самом деле нельзя выбрать хуже места для жительства людей". Муравьева не удивили просьбы голодных промышленников, питавшихся в основном сивучьим мясом, побыстрее забрать их с острова, но сделать этого не мог. Остров св.Георгия был главным источником редкой красоты голубых песцов, а также лавтаков для обтяжки байдарок и байдар. Всё же с острова вывезены были 60 человек (среди них несколько детей родившихся на острове), а остальным обещал повышение жалованья от 10 до 70 рублей.

На обратном пути Муравьев проинспектировал Архангельский острог. "Вокруг острога заложенного тому 20 лет разрослось поселение из обзаведшихся семьями каюров. Сам Артемий Маматеев этаким бароном живет за крепостными стенами и железною рукой правит своим леном, тремя женами и многочисленным потомством. Благодаря своим бракам и удачно сосватанным дочерям и невесткам он породнился со всеми соседними тоенами". Маматеев своим местом дорожил и так как зверья вокруг острога поубавилось, чтобы выполнить меховой урок, восстановил Илиамскую одиночку и построил на озере Накник ещё одну. А его сыновья, всего их было пять, скупая меха добирались аж до Кускоквима. Матвей Иванович остался доволен устройством дел в Архангельском остроге и наградил Маматеева 1000 рублей.

По возвращении в Новороссийск в своём отчёте ГП о проведённой инспекции правитель отметил опыт Маматеева "ради расширения влияния среди диких". Другое направление- усиление религиозного просвещения среди аборигенов, которые особенно уважали монахов Афанасия и Германа. Но главное было необходимо решить проблему пенсионеров. После отхода Баранова от дел, Гагемейстер и Яновский ничего не предпринимали для того, чтобы облегчить участь десятков людей, состарившихся в службе РАК. На выделяемые им пенсии в Америке, да и в России прожить было очень сложно, если вообще возможно. С ликвидацией Гагемейстером паевой системы эти люди вдруг разом лишились всех заработанных ими шкурок морских бобров. "Надо иметь железное сердце, чтобы сих несчастных высылать на голодную смерть". В том, что эти люди в России без семьи и детей будут обречены на нищенское существование, Муравьев был уверен и сомневался в том, что они смогут выдержать долгое путешествие и перемену климата. В то же время "…назначив им приличное содержание и поселив в новых крепостях можно было бы значительно укрепить наши поселения". В том же отчёте правитель жаловался, что с кругосветкой "…прислано всего 8 человек мастеровых специальностей когда нужно направлять кузнецов, плотников но не приказчиков".

В том году на "Ревеле" возвращался в город Тотьму Вологодской губернии Иван Андреевич Кусков. Муравьев, проявляя к нему всяческое уважение и почтение, вздохнул с облегчением. После Баранова, Кусков пользовался непререкаемым авторитетом среди американцев и промышленных. Все знали его непреклонный характер и настойчивость. Прибыв в Новороссийск, Кусков первым делом потребовал заплатить согласно контракту причитавшимися ему мехами. Муравьев удовлетворил бы это справедливое требование, но старик высказал свои претензии в присутствии других пенсионеров. "Более 100 человек имели бы право просить того же. Зная его характер, а также влияние на русских стариков, алеутов и даже индейцев я счел необходимым выписать ему вексель на 10000 рублей". Хоть это и смягчило гнев коменданта Росс, по существу он плыл в Россию без денег за свою многолетнюю службу РАК.*(7) Остальных 126 пенсионеров Муравьев своей волей задержал, надеясь получить разрешение для них остаться на поселении в колониях. Мотивировал он это отсутствием у пенсионеров паспортов и требовал в ГП получить у губернских властей новые документы для "тех из находящихся в Американских колониях служителей, коим прежним паспортам сроки минули".*(8) И только двух отлынивающих от работы промышленников Фиалковского и Велижонского выслал без жалости и жалованья. При этом Матвей Иванович высказал мысль, ставшую его девизом: "Одно право наказания даёт мне способ избежать оного".