Борис Гринштейн - ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ

"Начав теперь торговлю в проливах, состязательную с Гудзонской компанией нам должно непременно ее некоторое время выдержать, чтобы не повредить успешному начинанию."

Вооружение Дионисиевского редута произошло весьма своевременно. Уже 18 июня 1834г. у его стен появилось судно компании Гудзонова залива "Дриад", на котором находился Питер Огден с отрядом англичан, целью которых было основание в верховьях Стахина британской фактории. Зарембо, имевший 14 пушек на "Чичагове" и 8 на бастионах запретил, однако, англичанам плыть вверх по реке, ссылаясь на инструкцию Врангеля и 2-ю статью англо-русской Конвенции 1825г. Агенты КГЗ впоследствии утверждали, что лейтенант Зарембо угрожал в случае неповиновения силой остановить их продвижение по Стахину. Переговоры осложнялись тем, что никто из русских не знал английского языка, а из англичан - русского, и диалог велся большей частью через случайных переводчиков на ломаном испанском.*(10)

Переговоры ни к чему не привели, и в Новороссийск была послано каноэ с донесением Зарембо и письменным протестом Огдена главному правителю Русской Америки по поводу самоуправства его подчиненных. Между тем англичане чувствовали себя неуютно у Дионисиевского редута, превосходство русской артиллерии дополнялось открытой враждебностью хорошо вооруженных тлинкитов-стахинцев. Англичане полагали, что лейтенант Зарембо специально настраивал против них воинственных индейцев. На самом деле, в этом не было большой нужды: тлинкиты хорошо понимали, что устройство британской фактории в верховьях реки подорвет их торговую монополию на вымен пушнины у внутриматериковых племен. Полученные таким образом меха сами стахинцы в свою очередь выгодно перепродавали затем бостонским морским торговцам и приказчикам Российско-американской компании. Поэтому неслучайно вожди Шекж и Анакаджо, явившись на переговоры с Огденом, в резких выражениях потребовали от англичан очистить реку. "Лишая нас нашей торговли вы хотите довести нас до положения рабов".

Между тем, 29 июня из Новороссийска вернулось каноэ без каких-либо новых инструкций для Дионисия Федоровича и с отказом Огдену в его протесте - в возникшем инциденте барон Врангель полностью встал на сторону своего помощника. С той же оказией для Зарембо пришло письмо Этолина: "Известие ваше о хорошем расположении к нам стахинских тоенов и мысли их насчет заселения англичан несколько утешительны; они, конечно, имеют полное право воспрепятствовать англичанам водворяться вверх по реке Стахин, ибо это отнимет от них всю их промышленность и выгоды, от того происходящие". Долгие дни напряженного ожидания деморализовали англичан. Огден решил не искушать судьбу и отказался от своего проекта. Отправившись на 20 миль южнее, он попытался заложить в заливе Портленд-Ченнел новый торговый пост, названный им Форт-Симпсон. Однако разведчики внимательно следили за всеми действиями британцев. Когда Огден 30 июля послал партию своих людей на заготовку бревен для форта, их встретил отряд стрелков под командованием Зарембо и вынудил англичан убраться.

Тогда Огден отправился в Новороссийск, где обвинил Зарембо в нарушении статей 6, 7 и 11 англо-русской конвенции 1825 г., то есть о свободе торговли в российских колониальных владениях для британских подданых до 1835 г., о свободном плавании для них по всем рекам Русской Америки и, наконец, об отказе применения силы в случае нарушений конвенции со стороны подданных любой из заключивших ее держав.

Барон Врангель, хотя и принял гостеприимно Огдена, однако вновь отклонил все его претензии на основании 2-й статьи конвенции. Она оговаривала право судов другой державы приставать в районах поселений соседних колоний только с разрешения местного начальства. В письменном ответе Огдену от 19 сентября Врангель сообщал своему британскому оппоненту, "что решительно не дозволяет он иностранным судам приставать к Стахинскому редуту, ниже входить в сию реку, присовокупляя однако, что он во всяком случае будет действовать на основании XI статьи вышеозначенной конвенции".

После этой вторичной неудачи на переговорах агенты Компании Гудзонова залива направили жалобу в Лондон на противоправные действия служащих Российско-американской компании, одновременно требуя возмещения своих убытков от срыва экспедиции на Стикин в размере 22 150 фунтов стерлингов. Директора КГЗ тут же обратились за поддержкой в британское министерство иностранных дел, а оно, в свою очередь, выразило свой протест Петербургу по поводу стахинского инцидента. В результате весьма непростые в те годы англо-русские отношения обострились еще больше, что сопровождалось довольно бурной русофобской компанией в британской прессе. Посланник СШ в Лондоне даже доносил в Вашингтон, что инцидент в далекой Северо-Западной Америке может стать поводом для войны между двумя державами из-за Босфора и турецких владений. Однако британское правительство не хотело еще в то время идти на риск войны с Россией и предпочло жесткий дипломатический нажим на российский МИД с целью добиться от Российско-американской компании денежной компенсации Компании Гудзонова залива за понесенные ею убытки и принятия мер для предотвращения инцидентов, подобных стахинскому, на будущее время.

Переговоры по этому вопросу продолжались несколько лет. С самого начала британский протест поставил российское правительство в затруднительное положение. Нессельроде доносил императору в 1835г., что при беспристрастном рассмотрении сущности вопроса жалоба Компании Гудзонова залива представляется вполне справедливой. Однако сразу признать правоту англичан Нессельроде не желал и, чтобы затянуть время и сгладить остроту проблемы, занялся многолетней перепиской с представителями британской дипломатии. Одной из целей этой бюрократической процедуры, по признанию самого министра, было желание избавить РАК от выплат по иску КГЗ. В качестве аргумента Нессельроде ссылался на то обстоятельство, что русские на Стахине выразили только письменный протест и запретили Огдену подниматься вверх по реке, но вовсе не пытались при этом воздействовать на него силой. Со своей стороны российский МИД обещал принять все необходимые меры для предотвращения повторения подобных инцидентов.

Что же касается Компании, то она с самого начала дипломатических баталий категорически отвергала все обвинения своих британских конкурентов и, прежде всего, в имевших якобы место угрозах применить силу против англичан во время стахинского инцидента. Действительно, в письменной декларации Зарембо Огдену от 18 июня 1834 г. отсутствуют какие-либо намеки на вооруженные санкции с русской стороны. По мнению руководства РАК, не мнимая русская угроза остановила Огдена, а враждебные намерения стахинских индейцев, хорошо осознающих свои экономические интересы. И в этом была доля истины. Неслучайно в переданном министру иностранных дел лорду Палмерстону рапорте Огдена с жалобой на неправомерные действия РАК, британская компания вычеркнула ту часть, в которой речь шла о противостоянии с индейцами. Таким образом, КГЗ гарантировала себе правительственную поддержку, ведь виновными во всем случившемся становились одни русские.