Борис Гринштейн - ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ

7* "В. пр-во, м-вый г-дрь!

Отцы здешней миссии начали производить опыты по части земледелия еще с 1795 года, сеяв морковь, лук, горчицу, мак, репу, табак, садив картофель, редьку, свеклу, брюкву, капусту, огурцы, арбузы, тыквы, дыни, горох огородный, кукуруцу, которая в России называется огородною пшеничкою, подсолнечник и иные огородные цветы. Из всех оных овощей плодами обрадовали трудников только картофель, редька и репа, а прочих хотя всход и появился, но вскорости все исчезло. В 1796 году, оставив прежние огороды по неудобности земли к урожаю, делали опыты на других местах, употребив при том старание о удобрении земли навозом. Кроме посредственного урожаю картофеля, репы и редьки была серая капуста без вилков и брюква. В 1797 году еще делаемы были опыты на старом алеутском жиле, где даже родилась свекла, хотя небольшой величины; репа была довольна крупна - самая большая до 10 фунтов; картофеля и редьки был самый лучший урожай. Узнав самым опытом, что морская капуста очень способствует к удобрению земли; в том же году садили чеснок, который, по замечанию, родиться может. …апреля 25-го дня посеяли 10 фунтов ячменя и 10 фунтов пшеницы в одно время на разных землях, т. е. на удобренной навозом, на простой и на старом алеутском жиле; соломою и колосом хорош тот хлеб, который посеян на навозной земле и на старом алеутском жиле. Ячмень начал колоситься ранее, и потому подает надежду к скорейшему созрению; а пшеница гораздо позже и потому к вызреванию мало дает надежды. Время откроет, каков воспоследует успех от сих начатков. С истинным почтением имею честь быть и проч.

Августа 10-го дня. Павловская Гавань."

"Все они по мере сил своих старались о учении здешнего народа; собственными трудами развели огороды, с коих в иной год получали до осьмидесяти четвериков картофеля, репы и редьки тоже в довольном количестве. Из картофеля делали муку, репу, изрубив на мелкие части, квасили, недостаток соли пополняя морскою водою, и употребляли чрез всю зиму и лето вместо капусты. Остающимися избытками своих трудов вспомоществуя бедным жителям и по должности проповедников имея ласковое обращение, впечатлели в умах американцев доброе о себе мнение.

В прочее время от досугов своих занимался сочинением и оказыванием проповедей на господские праздники, высокоторжественные и некоторые воскресные дни, упражнялся в переводах Бурдалу и Блера с французского на российский язык; приуготовил учителем для кадьякского училища иеродиакона Нектария, который имеет великую охоту и способность к наукам, особенно к механике. До приезда моего он сам без руководства выучился сам делать часы стенные."

Из писем-отчётов о.Гедеона.

8* В письме Шелихову на 18 с лишним страницах, датированном 18 мая 1795г., архимандрит прямо говорит, что Баранов не оказывает поддержки. Постройка церкви шла медленно, походная церковь еще не была создана. "Вообще с приезда моего в гавань ничего почти не усматриваю, чтоб было учинено в сходственность Ваших добрых намерений". Иоасаф сообщал, что барановские промышленники стараются не допускать американских жителей к крещению. Отношения с Барановым, очевидно, были весьма напряженные. "Не могу узнать, приезд ли мой или Ваши колкие выговоры г-ну Баранову взбесили его". Иоасаф обвинил Баранова в травле и "вооружении" промышленников против миссии и посельщиков и в том, "что все государственные виды перетолковываются им в другую сторону". Не поддерживал Баранов и эксперименты с огородничеством. Школа, основанная Шелиховым, пришла в упадок.

По словам архимандрита, "Баранов вместе с Яковом Егоровичем (Шильцом) поучал промышленников французским вольным мыслям и многие из Них вступали в споры и смеялись над духовными". С другой стороны, "многие промышленники, среди которых были добрые люди, ругали братию как сообщников компании". Ходили слухи, будто Баранов говорил, что архимандрита нужно было "на тот свет отправить, а прочих как мух передавим". "Он довольно уж на тот свет отправил людей, - добавлял Иоасаф. - Так не дрогнет рука и на меня. Нынешнею Пасхою одного каюра с барабанным боем загонял китовыми усами сквозь строй до смерти."

Почему же чинились препятствия к крещению американцев? Ведь "…каюра остается каюрою, аманат аманатом, и каждый промышленный у своей должности". Но уже к маю 1795г. архимандрит был принужден испрашивать разрешения у Баранова на бракосочетание алеутов. Монастырское подворье не строилось, братия жила в общей рабочей казарме, где жили "вояжные с б…", и только самому Иоасафу был отведен "покоец".

9* 12 июля 1796г. о.Ювеналий на боте "Екатерина" дошёл до Константиновского редута. Взявши в селении Чекутук двух проводников и толмача Никиту о.Ювеналий объехал Кенайский залив, перешел к верховью р. Кускоквим и пустился вниз по течению. Когда он добрался до селения Квингагах, навстречу ему вышли два представители племени Илиамн.

"Один из них был брат вождя, Катлев, и он спросил какие товары привез монах. Но тот сказал Катлеву.

- Я пришел не торговать, а сделать из племени Илиамн лучших людей.

Катлев ответил, что самый худой человек среди илиамнов сам вождь и попросил монаха исправить его. Вождь Шахмут встретил гостя дружелюбно и поселил в своей хижине, в которой жил сам Шахмут, его десять жен и множество детей. Спали все вместе и нисколько не стеснялись друг друга. Вождь предложил монаху одну из своих жен…

Когда монах крестил Никиту, все племя с изумлением смотрело на это "колдовство", и люди спрашивали друг друга о том, как долго после крещения может Никита прожить. Но потом и другие начали креститься. Крестился и сам вождь с именем "Александр".

Монах потребовал, чтобы вождь отказался от своих десяти жен. Чем больше он это требовал, тем больше его ненавидели , а потом устроили заговор. Однажды ночью подослали к монаху женщину, которая его соблазнила и позор его стал известен всему племени.

Однажды монах застал Александра за любовными деяниями сразу с двумя женами и потребовал от вождя, чтобы он жил не с десятью, а только с одной женой. Тогда Александр выгнал монаха из дома и ему пришлось жить в палатке. Крестившийся к тому времени Катлев начал кричать, что крещение не улучшает людей. Даже сам вождь не стал лучше.

- Ты все врал! - кричал Катлев на монаха.

Они решили убить монаха и однажды вождь и его брат ворвались в палатку. Они плевали монаху в лицо и на его иконы. Вождь своей дубиной избил его, а Катлев отобрал и унес его одежду. Тогда другие воины начали избивать монаха. Один из них нанес ему смертельный удар в сердце и тот упал мертвым. Когда они уходили, монах поднялся и пошел за ними. Тогда илиамны снова убили монаха и пошли, а он опять за ними. Тогда они изрубили его труп на мелкие куски и разбросали их. Монах после этого уже не вставал. На том месте, где валялись куски трупа, поднялся к нему дымный столб в знак того, что пролилась кровь праведника. С тех пор люди илиамн не принимают монахов."