Владимир Коваленко - Кембрийский период

Еще можно было сделать эспрингаль — но Клирик решил не ломать черепушку над непонятным рисунком. Память подсказывала, что эту машину отлично начертил Леонардо да Винчи. Но свитки Вегеция — вот они, а до чертежей Леонардо немногим ближе, чем до каучука…

Баробаллиста же казалась механизмом до отвращения простым, а устройство общих со скорпионом и торсионной баллистой узлов Клирик намеревался содрать с римского трактата. Да и мощность у баробаллисты повыше. Когда орудие стреляет раз в час, большая разница — сорок килограммов земли она закинет в зев пещеры или полтораста.

С самого начала стройки стало ясно: простота баробаллисты — или, как ее назвали придумавшие монстра французы, мангонеля — либо иллюзорна, либо гениальна. Недаром он появился только в Средние века, и удивительно, как не дождался Ньютона. Расчет-то прост — но нужно же собрать механизм размером в трехэтажный дом без гвоздя, только из бревен и веревок.

К счастью, специалист по подобного рода работам имелся.

— Похоже на подвижный рей, поставленный боком — вынес вердикт Эгиль. — Сделаем.

Рыцари с удивительным энтузиазмом взялись за топоры вместе с нанятыми рабочими. Видимо, очень уж не терпелось рассчитаться с холмовыми обидчиками. Окрестные же ополченцы разошлись по домам — еще не весь урожай собран. Хлеб — хорошо, яблоки — отлично, а кто солить поздние овощи будет?

Чем дальше шла работа, тем больше Клирик поражался собственной наглости: собрать такую махину впервые — с листа в полный размер, без модели. А потому старался контролировать каждый шаг. И по три раза проверял каждый узел и каждый блок. Проблемы возникали на каждом шагу — но их удавалось разрешать.

Главной заботой оказалась не точность, а прочность. Зная соотношение весов и длин устройства, рассчитать дальность и траекторию оказалось делом муторным, но возможным. А вот надежность… Эгиль мучиться не стал — припомнил опыт строительства снаккаров и заявил, что небольшой избыток прочности еще ничему не вредил. А потому прикинул на глазок да взял с тройным запасом. Заставив Клирика хлопать по лбу и вспоминать военную кафедру.

И поговорки, запущенные в оборот еще генералом Карбышевым.

Первой, разумеется, шуточную. "Один сапер, один топор, один день, один пень". Когда сапера Клирик заменил на норманна и озвучил — заодно с другими, более полезными, строительными поговорками, Эгиль коротко посмеялся. И согласился — да, способ хороший. И руны — хорошо, и стихи — хорошо. Главное — уметь сделать вещь. Харальд немедленно начал сочинять висы об устройстве метательных машин.

А скоро рядом с первым мангонелем начал расти второй.

Дело было так.

Над проторенной к римской дороге грунтовкой поднялось облако пыли. Три дня без дождя в Уэльсе — событие, и событие довольно неприятное для тех, кто в дороге. Лагерь отреагировал уставно: вопли фанфар, работы прекращены, все вооружаются и спешат на стены. Никакой суматохи или толчеи — улицы прямоугольные, в римской традиции, и каждый знает свое место за прочным частоколом. А вот рва еще не откопали, но сэр Эдгар собирается. Все равно для фэйри пока мало работы, а даром кормить каторжников — слова «рабы» Клирик пытался избегать — не в его натуре.

Когда из облака пыли показались вымпелы над копьями, гарнизон разразился приветственными криками.

— Кто пожаловал? — поинтересовалась Немайн.

— Брат короля. Самый младший, — объясняли ей. — Отличный рыцарь! Но сэр Эдгар с ним наплачется. Видишь, как скис?

Клирику стало даже жалко командующего. Мало ему бывшей богини в подчинении — извольте еще и короля заполучить. Точнее, подкороля… Принца. Ворота открыли, однако, только когда затормозившее у них облако осело, удалось рассмотреть всадников — серых от пыли, но веселых.

— Открывай, Эдгар, — раздался рокочущий бас, никак не вяжущийся с обликом невысокого юноши, который изволил им разговаривать. — Пришла подмога. Рис ап Ноуи явился на помощь брату! Со мной десять рыцарей… и десять дам. Каждая из которых стоит двух рыцарей. Но мило уступает право набить морду Гвина мужчинам.

— Да, это он, — печально объявил сэр Эдгар. — Открывайте… Добро пожаловать, мой принц.

— И принцесса! — Медведю — медведица. Такая же щуплая, но голос… И где он помещается?

— Простите, прекрасная Гваллен, я не сумел вас разглядеть за поднятой пылью.

— Да, мы с Рисом любим быструю скачку! Но теперь нам нужно по бочке горячей воды на нос и по две на носик!

— Но почему именно так?

— Потому, что вторая понадобится вечером, за день мужчины успеют перепачкаться… Ого! Что это вы тут строите такое? Кот?

Котом валлийцы называли почти любое осадное сооружение. Самые маленькие называли крысами.

— Ну это скорее лев, Валли. Или росомаха! Это ведь сида строит, да? Можно на нее посмотреть?

Бас дрогнул. И только тут Клирик сообразил, насколько молод его обладатель. Хорошо, если семнадцать исполнилось! И вот этот мальчишка отправляется на войну — с женой, друзьями и подругами. Кстати о жене — Гваллен выглядела взрослее мужа. Возможно, из-за дорожной пыли.

Только ворота сомкнулись за его отрядом, только отвели тяжело дышащую лошадь, как принц бросился к недостроенному мангонелю. И налетел на монашку с ребенком. Ну а какая девушка еще в рясе ходить будет? Образ портил только шлем, лихо сдвинутый на затылок…

— Извини, сестра… — И сунулся было вперед. И был ухвачен сзади за рубаху.

— Стоять! Не лезь, убъет.

— Кто убъет? — спросил недоуменно принц. — Кого?

Но остановился.

— Видишь вон того типа с топором?

— Вижу. Высоко как…

— Видишь, какое здоровое бревно он обтесывает? Что-то оно не лезет в паз…

— Толстое, да…

— Вот. Во-первых, если что-то пойдет не так, бревно упадет вниз. И если на тебя, Гваллен плакать будет, так?

— Не буду, — сообщила подошедшая принцесса. — Кто так умрет, тот не достоин моих слез. Я просто буду сидеть, как собака, на могиле… А потом, если мой муж не будет тебя слушаться около твоей машины, его убьешь ты, Неметона. Я права?

— Не-а. Это сделает вот тот бородач. Стройкой руководит он, я только советую. Так получилось.

— Это Неметона? — удивился принц Рис. — А уши где?

— Под шлемом. А глаза снаружи, муж мой! А еще у нее под рясой шитое платье и шелковая рубашка. У меня тоже такая есть! А это у тебя кто?

— Сын. Мой.

И попыталась заслонить от внимания.

— А у него тоже уши острые?

— Нет. У него обычные уши… Леди Гваллен, пожалуйста, не беспокой моего сына. И не проявляй к нему излишнего внимания. Мне это очень неприятно. Увы, все сиды так устроены…

— Да? Вы так любите детей?

— Ршшрр. — Сида рычала игрушечно и комично, но намека хватило.