Андрей Онищенко - Миссия Звезда Хазарии или Око Кагана

Абаасы рано стал проявлять особые способности, а когда подрос, стал камом, как и Берке. Глаз его так и остался на лбу, а на шее у него огромное родимое пятно. Живет он со своими людьми отдельно от нашего стойбища, иногда помогает нам, а иногда…

Кара-Кумуч тяжело вздохнул.

– И этот человек должен стать мужем твоей сестры? – с негодованием в голосе спросил Илья.

– Не обязательно, но перед смертью кам Берке поведал моему отцу, что с рождением ребенка от этого брака, мир для нашего рода переменится, правда, он не уточнил в какую сторону. Абаасы злобен и вреден и я могу себе представить, какой родится от этого чудовища ребенок. Этот брак будет позором для нашего рода.

– А нельзя ли его просто убить? Нет человека, нет и проблем, – спросил Илья.

– Я уже думал по этому поводу. Ужас, который внушает людям Абаасы, останавливает мою руку, к тому же он неплохо стреляет из лука и владеет мечем. Для нас, куманов, кам фигура священная. Если его убить, то его душа будет мстить всему роду и после его смерти.

– Если он так мерзок и злобен, как ты говоришь, Кара-Кумуч, тогда я сам с радостью вышибу из его тела его злобный дух. Я не боюсь ваших камов, хотя уважаю ваших богов. Я не из вашего рода, пусть, если сможет, его душа после смерти мстит мне, – рассмеявшись, произнес Илья. – Я не верю, в россказни, которые травил здесь до твоего прихода Айсор, я православный христианин и русский воин.

– Твоими устами, да только кумыс пить, – рассмеялся в ответ Кара-Кумуч, – время покажет, а сейчас давай отдыхать, завтра последний переход до родного кочевья.

Вдали, в розовом тумане стремящегося к закату солнца, среди перегретой от зноя за день степи, виднелось что-то неясное, огромное, не то синеющий лес, не то застывшее над землей на линии горизонта облако.

– Яхсай, – как-то безразлично произнес Кара-Кумуч.

– Что ты сказал? – устало переспросил Илья.

– Я говорю Яхсай, это наше главное родовое стойбище, – вновь невозмутимо произнес Кара-Кумуч.

Илья повнимательней сосредоточил взор и действительно это был не лес и не облако.

– Елай, – обратился хан к одному из воинов, – скачи вперед и передай отцу, чтобы готовили встречу.

Воин, бок, обок, ехавший рядом с ханом, подстегнул своего коня и стрелой умчался в степь, выполняя наказ Кара-Кумуча. Через некоторое время вдали, обозначились юрты, много юрт, с круглыми остроконечными крышами над которыми зависали белые клубы дыма. Илья почувствовал, как заколотилось в груди сердце.

– Интересно началось мое путешествие во времени, – подумал он, – что ждет меня там впереди, все сразу с самого начала пошло как-то не по запланированному сценарию.

Когда до стойбища оставалось каких-то версты три и можно уже было разглядеть людей, занимавшихся подготовкой к торжественной встречи воинов рода, Кара-Кумуч обращаясь к Илье произнес:

– Поскакали вперед. Хочу представить тебя отцу.

Илья рванул повод и устремился за молодым ханом.

В половецком стане вовсю кипела работа. Рабы и рабыни, под руководством женщин рода, чистили котлы, таскали хворост и кизяки, разделывали свежее мясо, которое тут же варили на огне в больших чанах. Кара-Кумуч осадил коня у юрты Ата хана, спешился и привязал его к коновязи. Илья последовал его примеру. Старый половецкий хан уже с нетерпением поджидал сына. Кара-Кумуч низко поклонился отцу, и они крепко обнялись. Слезинка радости за окончание успешного для его рода похода едва навернулась на глазах у сурового старого хана, но гордый Ата хан подавил в себе это чувство и, стараясь быть, как можно прямолинейней, усадил сына и гостя на дорогой персидский ковер.

Кара-Кумуч долго рассказывал отцу во всех подробностях о прошедшем сражении и походе. В конце его повествования очередь дошла и до Ильи. Внимательно выслушав его, старый половецкий хан помрачнел, задумался, ушел в свои мысли. Кара-Кумуч и Илья переглянулись. Они не решились мешать думать мудрому хану, но и уйти без его разрешения тоже не могли. Томительная пауза уже тянулась с десяток минут, за которые Ата хан не проронил ни слова. В конце концов, Кара-Кумуч не выдержал и обратился к отцу:

– Почему ты молчишь, отец? Что будем делать дальше? Как поступим?

Ата хан оторвался от своих мыслей и с печалью посмотрел на сына.

– Свои проблемы мы решим сами. Я думаю, стоит перебираться на новые земли, а для этого нужно собрать большой ханский совет на священной горе.

Ата хан поднялся с ковра и положил свою руку на плечо Кара-Кумуча.

– Все это будет завтра. Мы отправим гонцов по всем стойбищам и назначим время, а сегодня отдыхайте и веселитесь, вы заслужили это. Пусть завершение вашего похода не омрачают черные мысли. Идите. Да, вот еще что, отправь ко мне моего верного Овлура, я хочу с ним посоветоваться.

Кара-Кумуч с Ильей поднялись с ковра, поклонились хану и вышли из шатра.

Через несколько минут как они покинули юрту хана, туда незаметно прошмыгнула молодая стройная девушка. Ата хан, погруженный в свою думу, сидел спиной к входу и не заметил ее прихода. Прекрасное юное создание, стараясь быть незамеченной, тихо подкралась сзади, и обняло за шею отца. Ата хан повернулся и с родительской нежностью поцеловал дочь.

– Чего тебе, Ай-наазы? – с грустью задал он вопрос.

– Отец, я только хотела узнать, все ли в порядке и почему ты такой пасмурный?

– Нет повода для печали, дочка, все хорошо. Все воины рода вернулись из похода целыми и невредимыми, да к тому же привели с собой хорошую добычу, – молвил он.

– Тогда почему ты грустишь?

– Я не грущу, я думаю, Ай-наазы. Возможно, в скором будущем нашему роду предстоит сняться с родной земли и уйти в другие края.

– Зачем, разве нам плохо здесь?

– Нет, Ай-наазы, здесь не плохо, но там, на обширных новых пастбищах у порогов Великих гор и бескрайнего моря мы сможем занять более богатые земли, чем здесь. Там, мы сможем материализовать себя, как самостоятельный народ. Управляя большими угодьями, я смогу дать своим людям намного больше, чем они имеют здесь, и может быть…

Договорить ему не дали. В шатер вошел старый воин, правая рука которого была искалечена в битвах, высохла и висела плетью.

– А, Овлур, я тебя звал. Заходи, присаживайся рядом, а ты, дочка, иди, сегодня праздник в честь возвращения наших воинов, так веселись же вместе с остальными девушками.

Ай-наазы встала, поклонилась отцу, чуть насмешливо улыбнулась, и так же бесшумно вышла, как и вошла. Ата хан с отцовской лаской посмотрел ей в след и тяжело вздохнул.

– Хороша девка! – заметил Овлур, – пора выдавать замуж.

Ата хан стал мрачнее тучи. То послание, которое он получил через Илью от покойного кама, не могло не взволновать его родительское сердце.