Евгений Белогорский - Во славу Отечества! часть III

Не желая применить русский метод штурма немецких позиций, Фош упорно держался за свои губительные каноны. Кроме этого, генералиссимус не желал отдавать пальму первенства взятия линии Гинденбурга русскому легиону и сознательно притормаживал его продвижение вперед, от чего Мурашевский не очень сильно страдал.

Штурм третьей линии немецкой обороны занял у союзников четыре дня. Главными героями оказались канадцы, которых Фош бросил на британском участке наступления в качестве отвлекающего маневра, с целью оттянуть на себя как можно больше батальонов врага. Британские подданные храбро, без артподготовки атаковали германские позиции и добились ошеломляющего успеха. Уставшие от непрерывных боев немецкие солдаты не выдержали их стремительного натиска, и линия Гинденбурга пала.

Вслед за ними, на следующий день 1 ноября успеха добились американцы, а к концу дня и русские, после чего рейхсвер начал планомерно отступать. И вновь для союзников начались муки преследования. Лишенные привычного комфорта передвижения, постоянно натыкаясь на скрытые фугасы и минные поля, они не смогли на плечах противника ворваться на новые оборонительные позиции. Обескровленные за время штурма, союзники могли только преследовать, но никак не атаковать немцев. Только одни американцы потеряли убитыми, ранеными и безвестипропавшими около 138 тысяч человек, что резко охладило боевой пыл Першинга, мечтавшего стать победителем кайзера.

К 4 ноябрю отвод германских войск на линию Вильгельма был благополучно завершен. В результате октябрьского наступления вместе с французской территорией Фландрии, союзники освободили так же маленькую часть Бельгии, что позволило находящемуся в Париже бельгийскому королю Альберту дать прием в честь начала освобождение своей страны.

Выдавленные, но не разбитые противником, немецкие войска расположились по линии Верден – Седан – Монс – Гент – Брюгге надежно прикрывая территорию Германию новыми рядами колючей проволоки и штыками дивизий рейхсвера готовых до конца сражаться за своего кайзера и свой фатерлянд.

Хотя союзники по праву праздновали одержанную победу, но судьба укреплений «линии Гинденбурга» была решена 22 октября на совещании в полевой ставке кайзера. Тогда остро стал вопрос о необходимости нанесения по врагу мощного контрудара с привлечением сил с других участков фронта. Кайзер требовал задать перца зарвавшимся янки, Гинденбург колебался, а Людендорф стоял за немедленное отступление. Конец этой дискуссии положили новости, поступившие из Австрии, где русские неудержимо приближались к столицам двуединой империи. Император Карл прислал паническую телеграмму, в которой извещал о том, что его силы приблизились к роковой черте и вскоре он уже не сможет оказывать сопротивление русским ордам.

Полученные известия стали для Вильгельма холодным душем, вернувшего кайзера к суровой действительности. С потухшим взором он согласился с доводами Людендорфа и подписал приказ о подготовке войск к отходу на новые позиции. В Австрию была отправлена телеграмма фельдмаршалу Макензену, о необходимости держаться до конца и одновременно пробиваться на запад к Будапешту и Вене для организации обороны столиц.

Единственной радостью для Вильгельма в этот день был доклад Берга о полной готовности летчиков его отряда нанести новый, сокрушительный удар по Англии. И не просто по очередному мирному городу, а в самое сердце военно-морского флота Его Величества, базу Скапа-Флоу. Там находились главные силы британского Гранд Флита в виде отрядов линкоров укрывшегося на далекой базе от монстров генерала Берга.

Даже основательно потрепанные, они оставались той грозной силой, которая не позволяла германским кораблям чувствовать себя полноценными хозяевами в Атлантике. Разочаровавшись в способностях Людендорфа, Вильгельм решил сделать своей основной ставкой военно-морской флот. Если удастся уничтожить главные силы британского флота, то тогда, Германия не только прервет перевозку американских частей на континент, но сможет задушить костлявой рукой голода и саму Англию.

Отлично осознавая сколь высоки ставки в игре на данный момент, кайзер вопреки своей привычке не торопил Берга и Шеера с проведением операции, настаивая лишь на тщательной подготовке операции и соблюдения режима полной секретности.

Желая полностью исключить возможность утечки информации к врагу, Вильгельм приказал до минимума сократить число лиц полностью посвященных в суть планируемой операции. Так в полном неведении о готовящемся налете находились Людендорф и Гинденбург, а вместе с ними и все структуры управления генштаба. Создавая плотную завесу секретности, министерство пропаганды Фриче уверенно трубила о скорых новых победах орлов кайзера и при этом, говоря о новых целях, вскользь назывались Бристоль и Ливерпуль.

Единственными военными, кто точно знал о целях предстоящего налета, были экипажи дирижаблей, а так же капитаны субмарин, которые проходили специальную подготовку в закрытой зоне Вильгельмсхафена. Вместе с ними знание тайны операции «Беовульф» разделял доктор Тотенкопф, в секретных мастерских которого, постоянно шлифовалось грозное чудо-оружие Второго рейха. Подобно легендарному монаху Бертольду Шварцу и мифическому богу Вулкану в одном лице он, не покладая рук, трудился над совершенствованием своего смертоносного детища.

Собираясь лично возглавить отряд линейных кораблей, адмирал Шмидт настоял на включение в него одиннадцать из тринадцати находившихся в строю германских линкоров. Последними в отряд были зачислены «Вестфален» и «Байерн». Они прошли скорый ремонт и ввернулись в строй по личному приказу кайзера, всегда боявшегося за целостность своих любимцев линкоров. Однако, готовясь дать решительный бой англичанам, Вильгельм твердой рукой бросал в него все, что только можно было отправить в плавание, хотя сердце у него по-прежнему обливалось кровью.

Расстановка сил противника была следующей. В Скапа-Флоу находилось первая эскадра линкоров Гранд-Флита в количестве двенадцати кораблей во главе с флагманом «Айрон Дьюком». Вторая эскадра линкоров, в количестве девяти линейных кораблей находилась в Портсмуте и в любой момент была готова выступить на защиту восточного побережья Британии совместно с северной группировкой. После фатальных неудач на море, новый лорд адмиралтейства Честерфилд, полностью отказался от боевых походов, определив главную задачу Гранд-Флита как оборону острова.

Желая восстановить свое двукратное превосходство в Атлантике, Честерфилд отдал приказ о переброски части кораблей Флота Канала из Средиземного моря, пользуясь капитуляцией Турции и плачевным состоянием австрийского флота на Адриатике. Из Гибралтара были отозваны «Канопус» и «Маджестик», а с Мальты «Эксмут», «Венджине» и «Рассел», в сопровождении отряда эсминцев и миноносцев. Адмирал Лоренс не был в особом восторге от подобной рокировки, но приказы Адмиралтейства британскими моряками никогда не обсуждались и корабли ушли.