Алексей Евтушенко - Отряд; Отряд-2; Отряд-3; Отряд-4

– Что случилось? – спросил он тихо.

– Да так… – она замялась, не решаясь выложить ему свои страхи, чтобы не показаться смешной.

– Давай, давай, – подбодрил ее третий пилот, – Нет во всей Вселенной такой тайны, которую нельзя было бы доверить старому Борра. Я ведь вижу, что тебя посетила какая–то тревожная мысль, и ты теперь не знаешь, делиться ею с окружающими или пока не стоит. А так как я тебя немного знаю, то могу предположить, что мысль эта касается чего–то более важного, чем цвет твоего прекрасного лица. Хотя на самом деле, если как следует разобраться, во всей Вселенной нет более важной вещи, чем цвет лица красивой женщины, которой от роду пятнадцать тысяч лет, – по всему было видно, что Борра тоже скучал на вахте и теперь был рад случаю завести разговор. – Так что там у тебя? Клянусь нашим голубым шариком, – он кивнул на обзорный экран, – что если тебе на ум пришла самая несусветная и откровенная глупость, которая только может прийти на ум военному астронавту, я не буду смеяться и никому об этом не скажу.

И Сатра коротко и четко рассказала ему о том, что пришло ей на ум десять минут назад.

Третий пилот не засмеялся, а, наоборот, глубоко задумался.

– Это здравая мысль, – вынес он наконец вердикт. – Сумасшедшая, но здравая, как не парадоксально это звучит. Давай сделаем вот что. Никому пока об этом говорить не будем, а прямо сейчас дадим команду машине. Пусть пошарит оптикой по краю Системы, все равно ей делать нечего. Хотя бы тот сектор, в котором мы сейчас идем. Благо, мы пока не очень далеко от края находимся. Оптика у нас мощная и уж что–что, а фотонный выхлоп даже на таком расстоянии засечет. А уж несколько выхлопов тем более.

– А если они идут не на фотонной тяге? – осведомилась Сатра.

– А вот это уже, милая моя, настоящий психоз, – наставительно заметил Пева, порхая пальцами по клавишам корабельного вычислителя. – Внутри Системы нельзя пользоваться гиперпереходом, а прежние их корабли ходили именно на фотонной тяге. Если они выжили и снова стали развиваться, то должны неизбежно прийти к тому же, к чему один раз уже приходили. Ну, вот и все. Теперь осталось только ждать, – он откинулся в кресле. – А вообще–то, конечно, это бред. Ты психуешь, и я вместе с тобой. То есть, конечно, все возможно, но шанс, что именно в этот момент, когда мы почти добрались до дома…

Звук, похожий на глубокий и мелодичный удар колокола, поплыл по ходовой рубке, и третий пилот, поперхнувшись фразой, замер с приоткрытым ртом, уставившись расширившимися от ужаса глазами на обзорный экран.

Корабельный вычислитель обнаружил цель и теперь докладывал о выполнении поставленной задачи.

Солнце только–только коснулось краем западного горизонта, и розовые клочья облаков, медленно таяли в прозрачной вечерней синеве неба.

Они веселой и плотной компанией шли вниз по тихой Зеленой куда–то к центру. Валерка Стихарь громогласно и вкусно рассказывал о левом береге Дона, на котором, по его словам, в славном городе Ростове–на–Дону расположена масса кафе и летних ресторанов, и где лучшие люди города проводят лучшие дни и ночи своей жизни. При этом хитрый Валерка, памятуя о присутствии среди них Николая, подавал свой рассказ в виде художественно приукрашенной исторической справки. Боевые товарищи, похохатывая, внимали, время от времени вставляя реплики, обнаруживающие близкое знакомство с предметом.

Лето, подумал Велга, опуская голову, здесь тоже и опять лето. И на Пейане было лето. И на «спасательной планете» иррюмов, хоть искусственное, но лето. И на Земле Анны. Что ж, нет худа без добра, как говорится. К черту бесполезные размышления. Будем гулять. Неизвестно, когда еще доведется…. Хм, а когда я последний раз гулял от души? Так, чтоб сердцу – жарко, душе – невмоготу, а наутро серьезное похмелье и частичные провалы в памяти? Он стал вспоминать, и вышло, что последний раз весело и непринужденно время летело в тыловом госпитале при встрече Нового, 1943 года, перед самой выпиской. Помнится, им поначалу не хватило выпивки, но неподалеку на переформировании находилась танковая часть, где удалось раздобыть вполне питьевого спирта…. Да, а потом он вернулся в родной полк, и стало уже не до гулянок. Кстати, о гулянках. А куда мы, собственно, идем?

Он тряхнул головой и огляделся. Они как раз сворачивали с узкой и тихой Зеленой на широкую и шумную улицу с шикарным названием Карнавальная. Небо уже заметно потемнело, зажглись многочисленные фонари, окна домов и рекламные огни. Вокруг заметно прибавилось машин и разномастной, праздно прогуливающейся нарядной публики. Разговор как–то сам собой стих, – внимание солдат, давно не видевших в большом количестве мирных граждан (беженцы не в счет), переключилось на окружающих.

– Вот это и называется «на людей посмотреть и себя показать», – скаля зубы повернулся к Велге Валерка. – Смотрите, товарищ лейтенант, какая краля…

Велга посмотрел.

Впереди, соблазнительно покачивая туго обтянутыми узким и коротким черным платьем бедрами, на высоченных каблуках шла женщина ростом примерно с Малышева. Густая копна светлых волос колыхалась на ее открытой до самых ягодиц спине, крепкие мускулистые ноги, облитые прозрачными черными чулками, уверенно ступали по разноцветным плиткам тротуара. На вкус Велги данная представительница слабого пола была слишком большой и широкоплечей, о чем он и сказал Стихарю.

– А я люблю больших, – весело признался похожий на подростка ростовчанин и громко добавил, – А?! Какой зад! Восторг! Песня! Сказка!

– Тише ты, – неожиданно смутился Александр. – Услышит ведь…

– Так в этом–то и весь цимес! – с энтузиазмом воскликнул Валерка. – Непременно услышит, а как же! Именно этого я и добиваюсь. Мадам! Позвольте вам сообщить, что ваш зад просто великолепен!

Ноги в черных чулках резко замедлили ход, и обладательница зада обернулась. У нее оказалось длинное лошадиное лицо, внушительный горбатый нос и маленькие, густо накрашенные глаза с явно искусственными ресницами и плоская грудь.

– Оп–паньки… – пробормотал Валерка, притормаживая.

Однако было поздно, – он уже попал в зону внимания.

– Ма–альчик, – протянула «красавица» мужским басом. – Прелесть! Это тебе понравился мой зад?

– Э… извини, брат, кажется, я ошибся… – Велга первый раз в жизни наблюдал выбитого из колеи Стихаря. – Это был не твой зад. Но ты не волнуйся, у тебя тоже все в порядке. – Валерка, однако, быстро пришел в себя, и теперь на его лице снова блуждала привычная нахальная ухмылка.

Немцы откровенно хохотали, Малышев и Вешняк с недоуменными улыбками переглядывались, Анна с независимым видом разглядывала ногти на руках.