Алексей Евтушенко - Отряд; Отряд-2; Отряд-3; Отряд-4

– Вот именно. И эта самая настоящая из всех Земля – ваша Земля. Земля вашего отряда. Аня уже из отраженного мира, и этот мир, в котором сейчас мы находимся, тоже отраженный. Если бомбу получится пронести и активировать, они исчезнут. Извини, Аня, но это так. Я пообещал говорить правду, и я эту правду говорю.

– Э! – басом перебил Малышев. – Анин мир исчезнет, ладно. А сама Аня?

– Сама Аня, разумеется, останется с вами. Замок находится вне пространства–времени и даже в какой–то мере вне мироздания.

– Я, черт возьми, одного понять не могу, – Майер налил себе водки и, не поморщившись, выпил. – На хрена мы, ребята, спасали все эти Земли и рисковали собственной шкурой? Чтобы потом собственными руками их уничтожить? Работаешь, стараешься, кровь, можно сказать, проливаешь. А потом приходит какой–то… – он покосился на Распорядителя, – извините, хрен с бугра и говорит, что все зря и нужно предотвратить конец света. А для этого разрушить пару–тройку миров. То есть, устроить несколько концов света. Меньшего, так сказать, масштаба. Лихо.

– Стоп! – воскликнул Распорядитель. – Вы меня неправильно поняли! Точнее, я плохо объяснил. Вернее, не успел объяснить. Повторяю. Параллельные миры не уничтожаются безвозвратно. Это совершенно невозможно. Просто они на время …э–э… как бы исчезают. А потом первоначальный мир снова отбрасывает отражения, и все восстанавливается. В том же виде.

– И откуда вы все это знаете? – спросил Майер. – Из практики или так, теоретически?

– На том уровне знаний, который у меня имеется, – как показалось Велге, с едва заметным оттенком высокомерия объявил Распорядитель, – разница между теорией и практикой столь мала, что при расчетах ее можно не принимать во внимание.

– По–моему, это опять судьба, – сказал Вешняк. – Чтобы мы не делали, с кем бы не сражались, нас будто упорно вело все время на вершину этой горы, к этой беседе. Я так вижу. И еще я очень хочу домой. Мироздание – это слишком для меня много. Хватит и одного дома, чтобы было, что защищать. Я ушел его защищать в сорок первом и буду защищать сейчас. Аня, скажи, этот человек говорит правду?

– Да, – глухо откликнулась Анна, – он говорит правду. Хоть он и не совсем человек.

– Тогда я согласен. Извините, товарищ лейтенант, но, по – моему, мы толчем в ступе воду. Нужно решить главное: мы идем или нет? Лично я за то, чтобы идти. Только атлантов надо сначала все равно разбудить. Нехорошо бросать порученное дело на половине дороги.

– А я что? – пожал плечами Майер. – Я ничего. Судьба так судьба. Мне тоже все надоело до чертиков и тоже домой хочется. Так что, если для этого нужно сделать еще несколько шагов, то я готов. Не здесь же оставаться….

– Ну что, бойцы, – обвел товарищей взглядом Велга. – Какие будут еще мнения?

– Я с Вешняком согласен, – сказал Стихарь. – Чует мое нетерпеливое сердце, что это наш последний выход. Раз уж начали, надо заканчивать.

– И я так думаю, – прогудел Малышев.

– И я, – кивнул Хейниц.

– Черт с ним, – проворчал Майер. – Пропадать, так всем вместе.

– А мне на мироздание наплевать, – подмигнул непонятно кому рыжий Шнайдер. – Но уж больно что–то захотелось мне на Замок этот своими глазами поглядеть. Чтобы потом было, что внукам рассказать. Если, конечно, они будут.

– Куда же я без вас, – грустно улыбнулась Аня. – Одной веревочкой связаны.

– Хельмут, а ты? – спросил Велга.

– Я с самого начала знал, что пойду, – Дитц поднялся на ноги и с хрустом потянулся. – Вот что, господа–товарищи. Давайте спать. Боевую задачу следует получать и выполнять на свежую голову.

– А утро вечера мудренее, – добавил Велга. – Правильно. Вы поможете нам завтра сначала найти и разбудить атлантов, а уж потом заняться Замком? – обратился он к Распорядителю, словно то, что Распорядителю известно об их задании, подразумевалось само собой.

– Я, вообще–то, именно так и планировал, – утвердительно наклонил голову тот. – Правда, вы и сами практически нашли уже это хранилище, ибо на нем сидите. Но туда нужно еще войти и… Да, разумеется, помогу. Это не займет много времени.

И пришел рассвет. Он всегда приходит, – ждешь ты его или нет, радуешься ему или, наоборот, хотел бы задержать утреннее солнце за краешком земли на часок–другой.

Первым, как это часто бывало, проснулся Валерка Стихарь. Приподнялся на локте, оглядел небо, море и спящих на земле товарищей (в боевых маскировочных комбинезонах сварогов, не боясь радикулита, можно было проводить ночь хоть в снегу, а не то, что на летней крымской земле, и только Аня, у которой такого комбинезона не было, пользовалась спальным мешком, который, правда, по своим теплоизоляционным качествам тоже был вполне хорош), зевнул и сел, растирая ладонями лицо.

– Доброе утро, – поздоровался Распорядитель, всю ночь просидевший у костра.

– Вашими бы устами… – ответил Валерка, прикидывая в какие кусты удобнее сходить. – Но, чем черт не шутит, может, и добрым окажется…

Завтракали быстро и деловито. Координатор опять расстарался, и это было хорошо – продуктовый запас в рюкзаках оставался пока неприкосновенным.

– Ну, и каковы наши действия? – спросил Велга Распорядителя. – Где эта ваша Нуль–бомба и как ей пользоваться? И каким образом вы собираетесь переправить нас к Замку?

– Нуль–бомба при мне, – сказал Координатор. – Вот она.

Он пошарил в траве и продемонстрировал всем на своей широкой ладони темно–серый, тускло отсвечивающий на утреннем солнце кубик из неизвестного материала с длиной ребра не более десяти сантиметров.

– Подержать можно? – спросил Дитц.

– Конечно, она не заряжена. Да и вообще, вам же ее нести… – Распорядитель протянул руку, и Дитц осторожно взял с его ладони Нуль–бомбу.

Кубик и кубик. Похоже, из какого–то металла. Гладкий, темно–серый. Довольно тяжелый. Граммов триста, наверное, если не триста пятьдесят. На одной грани – прямоугольная прорезь.

Он передал бомбу Велге и спросил:

– В прорезь, как я понимаю, вставляется запал?

– Да, – кивнул Распорядитель, – можно сказать и так. Ключ–активатор, – он протянул Хельмуту белую пластину величиной с сигаретную пачку и толщиной в половину ее. На одной стороне пластины переливался разнообразными оттенками зеленого цвета сложный узор.

– Это и есть шифр–код, – пояснил Распорядитель, заметив, что Хельмут рассматривает узор. – Ключ вставляется в прорезь до щелчка. После этого у вас есть десять минут, чтобы передумать и вытащить его обратно. Если решение принято окончательно, то Нуль–бомба сработает еще через десять минут.

– А какой стороной вставлять?

– Любой, какой хотите.

– А если вытащить ключ после того, как пройдет десять минут?