Алексей Евтушенко - Отряд; Отряд-2; Отряд-3; Отряд-4

– Нас ищет, – шепнула Аня, но ее услышали все. – Вниз, мальчики, вниз! Я попробую его задержать.

– Как? – процедил Велга.

И тут они увидели, как.

Аня потрясла кистями рук, свела и развела ладони, пошевелила пальцами… и между ее ладоней засветился прозрачный сине–голубой шарик величиной с теннисный мяч. Шарик этот быстро рос, наливался цветом и светом и, когда достиг размеров среднего арбуза, Аня резко махнула руками, словно швыряя его навстречу ало–багровому ужасу.

Маленький сине–голубой и гигантский багрово–алый закружились и заплясали вокруг друг друга в непонятном и сложном танце.

– А теперь – вниз! – сказала Аня и обессилено села на пол. – Немножко времени у нас есть.

Валерка немедленно заглянул в дыру и присвистнул:

– Ого! Метров пятнадцать, не меньше! Эта хреновина нижний этаж тоже разворотила.

Легкий и прочный альпинистский трос, немедленно отыскавшийся в рюкзаке Малышева, закрепили на торчащем обломке балки и швырнули бухту вниз.

– Первый Майер с пулеметом, за ним Аня, – скомандовал Велга, напряженно поглядывая вверх.

– Я – последняя, – возразила Аня. – Мне шарик держать надо.

– Хорошо. Только очень быстро, ладно? Руди, пошел! И, если там кто есть, стреляй сразу. Разбираться потом будем.

Майер кивнул и, перебросив пулемет за спину, ловко скользнул вниз по тросу.

Кто думает, что спускаться легче, чем подниматься, ошибается. Спускаться труднее. Особенно, если перед этим только что поднялся. Время убегало стремительными короткими скачками, а отряд все еще находился на очень большой высоте, и путь вниз, к Главному Залу был долог.

Нет, по тросу они спустились быстро, и Аня даже еще успела заметить, как ее сине–голубой и непонятно чей ало–багровый энергетический сгусток вырвались, гоняясь друг за другом, сквозь дыру в куполе наружу и скрылись из глаз.

Хуже всего, что теперь они не могли найти какой–то одной лестницы, ведущей на первый этаж, подобной той, винтовой, по которой они недавно поднимались. На каждом этаже им приходилось искать новый спуск на следующий. И это отнимало много времени. Потому что каждый этаж, в отличие от верхнего, со скульптурами и золотым куполом, был поделен на множество залов, зальчиков, комнат, коридоров, галерей, лоджий и прочих помещений совершенно непонятного назначения. Если бы не «компасы» Велги и Дитца, которые неизменно показывали направление на очередную лестницу, то они проблуждали бы в этих лабиринтах в прямом смысле слова до конца света.

А так они все–таки приближались к цели, стараясь реагировать только на явную опасность и не задерживаться по собственной воле нигде.

Но все–таки задерживаться пришлось.

Сначала «компасы» вывели их на полукруглую, огороженную изящной балюстрадой, площадку, расположенную на северной стороне башни. И они, выскочив на эту площадку с разгону, волей–неволей снова узрели «Воронку Реальности».

Собственно, «не узреть» ее было нельзя. Аспидно–черное, без единой искорки или проблеска внутри, идеально круглое пятно разрослось на полнеба, и было отчетливо видно, как течет к ней, наполненный звездами, рукав крутой спирали. Чернота этого жерла была настолько яркой, что, казалось, она испускает свет. Только не белый, а черный. А вокруг надрывно выл ледяной ветер, и этот вой противно и страшно мешался с низким дрожащим и каким–то бесстрастным гулом, исходившим из самой утробы черного жерла.

А под всем этим величественным кошмаром блистало фиолетовое море до самого горизонта.

Зрелище настолько завораживало, что с минуту отряд просто не мог сдвинуться с места.

– Это окончательный п…ц! – крикнул Валерка Стихарь. – Еще немного, и она нас всех сожрет!

– Мы должны успеть! – крикнул ему в ответ Майер. – Окончательный – не значит полный!

Ветер подхватил их слова и унес по назначению. К «Воронке».

И она, будто бы услышала.

И немедленно ответила.

Никто не заметил, откуда именно появилось ЭТО. Не заметили, потому что было оно таким же черным, как и сама «Воронка» и до поры до времени полностью с ней сливалось.

ЭТО словно материализовалось прямо перед ними из воздуха и больше всего напоминало летящую стаю траурных флагов.

Тонкие – в палец – ромбовидные полотнища, изгибаясь и вибрируя, напали бесшумно и неотвратимо. Было их немного. Но одна и даже две пули не останавливали их полет. Нужно было изрешетить черный ромб в сплошную дыру очередью, прежде чем он, подобно осеннему листу с дерева, начинал падать на землю.

Первым погиб рыжий Курт Шнайдер.

Непонятно, что с ним произошло, и почему он среагировал позже всех. Слаженный огонь автоматов уже рвал в клочья черные полотнища, когда Шнайдер, словно во сне, только начал поднимать свой «калашников».

– Стреляй! Стреляй, Курт!! – заорал Валерка Стихарь, краем глаза увидевший лунатические попытки немца применить оружие.

Но было поздно.

Черный флаг проскользнул сквозь плотный автоматный огонь, изогнулся парусом и в долю секунды облепил солдату лицо.

Только что сидела на плечах знакомая рыжая бесшабашная голова, – и вот вместо нее уже шевелится бесформенный и мерзкий кокон цвета печной сажи.

Они ничего не могли сделать. Они не могли даже отступить, потому что «ромбы» наседали со всех сторон и не давали снять пальцы со спусковых крючков. Но гибель Шнайдера их спасла. Когда Курт выпустил из рук автомат и, словно тряпичная кукла, мягко повалился на каменные плиты, большинство «ромбов» тут же кинулись на добивание. Или на пир. В секунду тело солдата покрылось шевелящимся сплошным черным ковром, а немногих зазевавшихся отряд разнес в лоскуты автоматными очередями.

– Боже, – стиснутым голосом произнесла Аня, пятясь к балюстраде. – Они… они его едят!

– Ага, – подтвердил Стихарь, сноровисто перезаряжая оружие. – Черт, два магазина всего осталось…. Сейчас они его доедят и снова за нас примутся.

– Вперед, – мрачно скомандовал Дитц. – Вон лестница.

И снова бег по этажам, плутание в коридорах и залах… Они так и не поняли, что имел в виду Распорядитель, когда говорил, что Замок нельзя разрушить. Потому что Замок разрушался. Прямо на глазах. Из перекрытий, стен и перегородок вываливались целые куски, и дважды им пришлось пользоваться альпинистским тросом, чтобы преодолеть упавшие лестничные пролеты.

Погиб Михаил Малышев, несколько драгоценных секунд удерживая, как Портос, на себе целую падающую стену пятиметровой высоты, пока они бежали к очередному спуску на очередной этаж. А перед тем, как непомерная тяжесть все–таки согнула его, и стена превратилась в могильную плиту, он успел швырнуть товарищам свою Нуль–бомбу, ключ–активатор и почти полный магазин с патронами.