Алексей Евтушенко - Отряд; Отряд-2; Отряд-3; Отряд-4

– Так точно!

– Ясно.

– ?…

– Так точно, господин обер–лейтенант.

– Выполняйте. Леонид Макарович, прикажите вашим людям на пару секунд открыть ворота. Как только вездеходы выедут, тут же закроете снова. Вы поняли?

– Да.

– Тогда действуйте. И быстро.

Майер, Стихарь и Леонид Макарович побежали к лестнице.

– Они успеют выстрелить до того, как наши выедут за ворота, – вполголоса сказал Малышев. – А прицел баллист на этот раз наверняка будет точнее.

– Сможешь сбить ядра на лету? – прищурился на бывшего таёжного охотника Велга.

– Два почти наверняка. Три – сомневаюсь. Все четыре – вряд ли.

– Курт – повернулся к Шнайдеру Дитц, – ты у нас самый меткий. Присоединяйся.

– Можно, – ухмыльнулся тот и снял с плеча плазменную винтовку. – Ну что, Миша, покажем класс?

– Попробуем…

И опять сорвались с баллист четыре смертоносных мячика, взлетели по дуге и в тот момент, когда всем показалось, что ядра словно зависли на мгновение в самой высокой точке перед тем, как устремиться вниз, к цели, Михаил и Курт одновременно выстрелили. Раз и ещё раз. Четыре молнии (по две с интервалом в долю секунды) распороли воздух, и четыре ядра исчезли в четырех ярких вспышках.

– Молодцы, – удовлетворённо кивнул Велга.

– Отлично! – поддержал Дитц. – Я не сомневался, что у вас получится. А вот и наши.

«Маша» и «Ганс», похожие сверху на две гигантские сверкающие на солнце капли ртути, бесшумно выкатились за ворота и остановились.

Выстрела из парализатора, в отличие от выстрела из плазменной винтовки, невооруженным глазом (да и вооруженным тоже) не видно, и в этом он похож на оружие, стреляющее не трассирующими, а обычными пулями. Попал ты или нет, становится ясно лишь по тому, как ведёт себя живая мишень. Если движется – промазал. Остановилась и дёргается – задел. Упала и замерла в полной неподвижности – попал точно. Несомненных же достоинств у парализатора два. Первое – из него очень трудно убить, а то живое, что тебе противостоит, оказывается на некоторое время в полной твоей власти. И второе – довольно большая ширина поражающего луча, что не требует, как при стрельбе из пулевого оружия, особой меткости. Впрочем, самонаводящиеся, входящие в комплект бортового вооружения, стационарные парализаторы на «Маше» и «Гансе» никакой меткости не требовали вообще, – знай, жми на гашетку и любуйся, как ещё секунду назад спесивый и кажущийся сам себе очень грозным и страшным противник падает на землю, будто чучело, сваленное в огороде порывом ветра.

– Готов? – осведомился Валерка у Руди и положил палец на гашетку.

– Готов.

– Мои – две слева, твои – справа. Огонь!

Парализатор стреляет не только незаметно для глаза, но и совершенно бесшумно. Но Велге, Дицу и остальным с открытой площадки третьего этажа было отлично видно, как сразу не менее четырёх десятков человек, включая всю обслугу баллист и тех, кто оказался рядом, упали, полностью обездвиженные, там, где стояли. Но – надо отдать им должное – оставшиеся две с половиной сотни, не растерялись, а, видимо, подчиняясь неслышным отсюда командам, быстро рассредоточились и залегли, используя в качестве укрытий естественные складки местности.

– Гляди–ка, – удивился Шнайдер, опуская плазменную винтовку, – чему–то их, всё–таки, учили. Только не знают они, бедолаги, что это не поможет.

– Кто ж им виноват, – сказал Вешняк. – Мы их честно предупредили.

– А сейчас предупредим ещё разок, – сказал Дитц и взял у Велги пульт.

– Эй, вояки! – рявкнул он в микрофон. – Теперь с вами говорит обер–лейтенант вооруженных сил Земли Хельмут Дитц. У меня для вас, как это всегда и бывает, две новости. Одна хорошая и одна плохая. Хорошая новость заключается в том, что ваши товарищи живы. Просто им сейчас некоторое, довольно продолжительное время, будет очень больно, и двигаться они не смогут. Теперь новость плохая. Если вы через пять минут не сложите оружие и не сдадитесь, мы откроем огонь, и тогда уже будет очень плохо всем вам. То же самое произойдёт, если вы попытаетесь спастись бегством. Пушки наших машин бьют далеко, – вам не уйти. Мы предлагали переговоры, но вы не захотели и сами выбрали свою судьбу. Теперь нас уже переговоры не устраивают. Мы требуем полной и безоговорочной капитуляции! Повторяю, если через пять минут, вы не сложите оружие и не сдадитесь, мы открываем огонь на поражение! Время пошло.

Но противник оказался упрям.

Не смотря на явный проигрыш в вооружении, ровно через три минуты он предпринял ещё одну попытку атаки. На этот раз его силы разделились. Две группы, человек по пятьдесят–шестьдесят в каждой, короткими перебежками, укрываясь при любой возможности за малейшим бугорком или кустиком, бросились в разные стороны, стараясь обойти вездеходы с флангов. Ещё два десятка бойцов кинулось к баллистам, чтобы заменить вышедших из строя товарищей. Остальные же, численностью не менее роты, тоже короткими перебежками двинулись вперёд в лобовую атаку.

– Храбрецы, – заключил с сожалением Хельмут. – Но дураки.

– Они просто ещё не поняли, – сказал Велга. – Думают, что мы блефуем. На понт берём, как сказал бы наш Валера.

– Что ж, – пожал плечами Дитц, – придётся им показать, что это не так, – и скомандовал. – Стихарь, Майер, парализаторами – огонь! И никого не жалеть.

Вездеходы чуть развернулись в противоположные стороны, и ровно через две минуты там, где ещё недавно было полно вооружённых и опасных людей, не осталось ни одного, кто смог бы причинить хоть кому–то малейшую неприятность в течении, как минимум, последующих трёх–четырёх часов.

Это была чистая победа.

Авторитет Велги, Дитца и всего отряда мгновенно поднялся на заоблачную высоту и, если до боя они нет–нет, а ловили на себе настороженные, недоверчивые и даже откровенно хмурые взгляды, то теперь сплошная доброжелательность и восхищение окружали их со всех сторон.

Все три сотни неподвижных до оцепенения и разоружённых пленных, воспользовавшись их же повозками и лошадьми, перевезли в пустой, частично использовавшийся под склад, ангар, приставили к ним охрану с мощными дальнобойными луками, а также, в качестве надёжной гарантии, Малышева и Шнайдера с ручными парализаторами и – на всякий случай – плазменными винтовками.

Самого же Хрипатого, худого, невысокого и довольно молодого на вид человека, с длинными редкими волосами неопределённого цвета и какой–то несерьёзной, растущей пучками, бородкой, а также его сожительницу и ближайшую помощницу Ольгу по кличке Плётка (её опознал начальник разведки племени Илья Андреевич), оказавшейся, в противоположность Хрипатому, довольно крупной женщиной средних лет с тяжёлым неприятным лицом, доставили в одно из спартански обставленных помещений административного корпуса, привели в сознание двумя уколами специального наркотика, частично устраняющего действие парализатора, и приступили к допросу.