Алексей Евтушенко - Отряд; Отряд-2; Отряд-3; Отряд-4

Велга сначала босой пяткой выбил одному из противников колено, а затем ребром ладони нашел горло второго.

Дитц же, используя свое преимущество в росте, нанёс своему «визави» хлесткий ослепляющий удар в лицо и тут же повернулся к второму, и тот, испуганно сделав неосторожный шаг назад, упал в бассейн самостоятельно.

На все про все ушло меньше минуты, и Хан даже не успел подняться с места, когда баталия была закончена. Большая часть его бойцов вышла из строя из–за серьёзных физических повреждений, остальные же были уничтожены морально и в бой явно не рвались.

– Первый раз в жизни дерусь голым, – сообщил Валерка Стихарь, с удовлетворением озирая «поле боя». – Хотя не, вру, не первый. – он хихикнул. – Но тот раз можно, пожалуй, не считать.

– И как тебе? – спросил Майер, направляясь к своей одежде.

– Забавное ощущение. Как будто все понарошку.

– Ничего себе «понарошку», – пробормотал Курт Шнайдер и внимательно поглядел на свой правый кулак. – Все костяшки себе в кровь расшиб, зар–раза.

– Бить надо сильно, – наставительно заметил Малышев, – но аккуратно.

– Ага. Тебе хорошо говорить. Вымахал с русскую версту… Таким, как ты, вообще бить не надо. Достаточно этот самый кулак показать. Натали, дорогая, не могла бы ты оказать помощь храброму ландскнехту, получившему тяжкую рану в смертельном бою за ее, этой самой дамы, честь?

– Ну, – сказал Велга, пристально глядя на Хана и не обращая внимание на беспечную трепотню солдат. – Сами уберетесь восвояси или предпочитаете взашей? А может быть, все же, поговорим? Мы люди, в сущности, незлые и к мирным переговорам всегда готовы. Правда, одеться, действительно, не помешает. Одно дело в голом виде общаться с девушками и драться и совсем другое – серьёзно разговаривать.

– Что ж, – вымолвил, наконец, Хан. – Можно и поговорить, раз уж так получилось. Где это вы, интересно, так драться навострились? Я ничего подобного и не видел никогда. Хотите в мою команду?

– Ну ты, кореш, и нахал! – развеселился Валерка Стихарь. – Ты же только что об…ся по полной. И ты, и банда твоя. Может, мы не очень доходчиво объяснили? Так можем повторить, мы не гордые.

– Ну–ну, Валера, – улыбнулся Велга. – Не наскакивай. Человеку бывает трудно признать свое поражение. Дай ему время. А насчет команды… Дело в том, что у нас уже есть команда. И очень давно. И с этой командой вы только что имели дело.

– То есть вы сами по себе?

– Именно. И собираемся таковыми оставаться и впредь. Кстати, по–моему, некоторым вашим людям нужна помощь врача.

Хан обернулся на свое побитое воинство.

Зрелище оно собой представляло, действительно, довольно жалкое. Мокрые, с разбитыми лицами, – они стояли кучкой на солнцепеке в явной растерянности. Один придерживал вывихнутую руку, другой, шипя от боли, осторожно исследовал пальцами сломанный нос, третий ощупывал растущую прямо на глазах шишку на лбу…

– Отправляйтесь по домам и приведите себя в порядок, – поморщился Хан. – Я тут сам разберусь.

«Нукеры», явно обрадовавшись, поспешно обогнули бассейн, расселись по трем машинам, и через несколько секунд на лужайке остался только один летательный аппарат, видимо, предназначенный для самого Хана.

– Ну, – удовлетворенно заметил Дитц. – теперь можно спокойно поговорить. Какого чёрта вы к нам прицепились?

– А какого черта вы прицепились к моим девочками? – вопросом на вопрос ответил Хан.

– Вот как? – удивился Хельмут. – Это, оказывается, твои девочки? Все три?

Хан промолчал – только желваки на скулах перекатились туда назад под загорелой кожей.

– Он говорит правду? – спросил Велга, обращаясь к девушкам. – Вы действительно ему каким–то образом принадлежите? Говорите, не бойтесь. Пока мы здесь, ничего он вам не сделает.

– Глупости! – фыркнула Вика. – Во–первых, он так и так ничего особенного сделать нам не может. Нет у него над нами такой власти. И никто ему не принадлежит. Если кто–то из нас и переспал с ним разок–другой, то это ещё не значит, что мы его собственность. Просто Хана здесь все боятся. Или не хотят связываться. Так уж он себя поставил. А ловцы не вмешиваются. Они вообще никогда почти не вмешиваются. Разве что, если уж совсем кто–то все границы переходит… Ну вот. А раз боятся, то и получается, что мужчин нам подобрать тут для себя невозможно. Если кто и пытается интерес проявить, то Хан быстро с этим интересом разбирается. Вот мужики – те, кому это нужно, конечно, и подыскивают себе других женщин. Тем более, что нас, женщин, здесь хоть и не намного, но все–таки больше чем мужчин. Но вообще–то, вы не думайте, что Хан совсем уж какое–то чудовище. На самом деле он неплохой парень. Да, Хан? Просто возомнил о себе невесть что. Якобы чуть ли не потомок он Батыя и, соответственно, Чингиз–Хана. Ну, а раз потомок да ещё и Батыя с Чингиз–Ханом, то и вести себя, значит, соответственно должен. Если мужчины, то в подчинении у него. Если женщины, то, значит, в любовницах… Ты, Хан, меня глазами–то не ешь, не надо. Знаешь ведь, что я тебя не боюсь. И почему не боюсь, тоже знаешь. Да и что я такого обидного для тебя сказала? Мы же тут, в Зоне Омега, все или недоделанные или с вывертом, так что чего уж там… Между прочим, интересно, Саша, Хельмут, а вас–то за что сюда забросили? Расскажите, тут на самом деле, секретов никаких и ни от кого нет. Все друг о друге все знают. Я вот, например, вспыльчивая очень по характеру. Несдержанная. Если срываюсь, то себя не помню. Могу такого натворить, что ужас просто. А вот Ирина и Наташа…

– Вика, – спокойно вмешалась в монолог подруги Наташа, – ты же знаешь, что здесь каждый рассказывает о себе сам.

– Да, извини, увлеклась. Говорю же, несдержанная я. Пойду–ка я еще сока принесу, а то пить хочется. Кто сока хочет?

Хотели все, и Вика, поднявшись и взяв поднос, отправилась за соком.

Наташа проводила обнаженную подругу долгим взглядом.

– Если вам интересно, – улыбнулась Велге Ирина, – то мы с Наташей бисексуалки. Поэтому и здесь.

– Би…кто? – переспросил Велга.

– Бисексуалки, Саша, – пояснила Аня, – это те, кто одинаково любят быть и с мужчинами, и с женщинами.

– Как это – быть? – не понял Сергей Вешняк.

– В постели, – сказал Майер. – Я знал парочку таких девиц в Гамбурге.

– Подождите, – сказал Дитц. – Что–то я запутался слегка. Вы все время упоминаете, что мы находимся в какой–то Зоне Омега. Что это?

– Вы не знаете, что такое Зона Омега? – изумился Хан. – Как это может быть?

– Мы думаем, – сказала Ирина, – что ребятам стерли часть памяти.

– Стёрли память? – Хан явно был потрясён. – Однако… Это что же надо было учудить, чтобы… Даже представить себе не могу. Одно дело, когда человека отправляют в Зону Омега и совсем другое, когда ему предварительно… Хотя о чем–то подобном, наверное, можно было и догадаться. Одно то, что вы курите… Сейчас уже давно никто практически не курит. Вы что, действительно, не знаете, где находитесь?