Алексей Евтушенко - Отряд; Отряд-2; Отряд-3; Отряд-4

Что же касается скорости и маневренности, то тем кораблям каравос Раво, с которыми Клёнья имел когда–то дело, он мог дать неплохую фору. Этим – не знает. Так что пусть хозяева сами решают, что делать. Но если бы доверили принимать решение ему, то он, Клёнья, поступил бы следующим образом…

– Мне нравится предложение нашего звездолёта, – высказался Велга после того, как они выяснили, что хотели. – Глупо лезть в драку, когда не знаешь силы противника.

– И ещё более глупо в неё лезть, зная его силу, – хмыкнула Нэла.

– А также зная, что драки можно избежать, – добавила Марта.

– По–моему, вы все сговорились, – сказал Дитц.

– У тебя другие предложения, Хельмут? – спросил Александр.

– Нет, – ответил саксонец. – Это я так, из общей вредности, не обращайте внимания. Согласен со всеми. Действуем по плану Клёньи. В любом случае он единственный среди нас профессиональный космонавт.

Пятеро всегда поймают одного. При условии, что скорость и маневренность всех шестерых сравнимы. Правда, есть ещё такая штука, как хитрость и уловка, но тут уж предсказать ничего нельзя, поскольку данные категории с трудом поддаются какой бы то ни было алгоритмизации.

Как раз на то, что его уловка сработает, Клёнья и рассчитывал. Уловка, старая, как мир: притвориться беззащитным и сдавшимся, а потом резко показать зубы и сделать ноги.

Подёргавшись для вида в бесплодных, но весьма убедительных для постороннего взгляда попытках избежать встречи с пятью настырными преследователями, живой звездолёт убрал тягу чуть не до нуля и безвольно завис, якобы в ожидании своей дальнейшей судьбы.

А когда пять чужих кораблей, уверившись в том, что жертва смирилась со своей участью, приблизились на расстояние эффективного выстрела, Клёнья без малейшего предупреждения ударил из деструктора по носу одного, влепил плазменный заряд в скулу второму, врубил полную тягу и сделал вид, что сейчас протаранит на хрен того третьего, который непосредственно загораживает ему путь. Третий сделал вид, что испугался и уступил дорогу, приготовившись сжечь дотла корму наглецу, как только тот её невольно подставит, вырвавшись из сферы окружения.

И сжёг бы, как пить дать, если бы Клёнья, покидая сферу, не хлестанул со всей силы по врагу невидимым никакими приборами психотронным лучом страха и паники.

Не повезло живому звездолёту лишь в одном – кто–то из экипажа третьего корабля то ли оказался каким–то образом защищён от психотронного луча, то ли вовсе не попал под его воздействие и пальнул вслед Клёнье из всех видов бортового оружия, до которых смог дотянуться. А может, – кто знает? – сие и вовсе произошло в автоматическом режиме. Как бы то ни было, факт остается фактом – чуть не половина сенсоров и два маневровых двигателя из четырёх оказались полностью выведены из строя, а маршевый двигатель – он же живой анатомический орган – выдавал лишь 56% былой мощности, и показатель этот неуклонно падал с каждой минутой, что говорило о необходимости срочного, насколько это возможно, лечения и ремонта.

Всё–таки Клёнье удалось обмануть погоню.

Два, оставшихся целыми и невредимыми, а также исполненных жаждой мести вражеских корабля, кинулись за ним вслед, но звездолёт очень удачно отстрелил «миражи» (один похуже, чтобы через некоторое время стало ясно, что это имитация, а второй получше – не отличишь от настоящего, пока на пяток километров не приблизишься), перешёл в режим невидимости (минимум излучения любого рода), убедился, что противник кинулся за вторым «миражом» и, когда счёл расстояние между собой и врагом достаточным, врубил остатки тяги, проскользнул к планете, немедленно пошёл на посадку и пропал для вражеских сканеров где–то среди бескрайних лесов самого большого материка.

– Это было… незабываемо, – промолвила Марта, отстёгиваясь от кресла и осторожно поднимаясь на ноги. – Куда там тренажёрам… Все целы, надеюсь?

На то, чтобы проверить, им потребовалось не боле пяти минут. Все и впрямь оказались целы. За исключением самого Клёньи, который нуждался в серьёзном лечении и ремонте одновременно.

– Так, чтобы всё было слава богу и не бывает, – заметил Никита. – Вернее, бывает, но редко и не с нами. Скажем спасибо, что все живы.

– Спасибо, – сказала Марта. – Всё–таки наш Клёнья храбрец и умничка. А где мы сели, ты заметил? Далеко от города, который нам нужен? Этого, как его…

– Брашен, – подсказал Мартин. – Далеко. Хорошо ещё материком не промахнулись. Однако полторы тысячи километров без малого – не хрен собачий. Особенно с учётом того, что в ближайшие несколько дней наш звездолёт к передвижению не способен. Он и так сел на одном, считай, отчаяньи. Ну и самолюбии тоже. Теперь надо раны зализывать.

– Что вокруг–то посмотреть можно? – осведомилась Марта. – Или мы и ослепли тоже?

– Можно, – сказал Никита и включил обзорный экран. – Смотри.

– Болото, – вздохнула Марта, оглядев ближайший пейзаж с влажно поблёскивающей жирной трясиной и сплошной стеной леса в отдалении. – Не люблю болото. Хорошо ещё с головой в него не нырнули, забот меньше.

– Нам татарам один хрен, – сообщил Никита. – Болото даже лучше – замаскироваться легче, ежели что. – Да и полторы тысячи километров, как я понимаю, не такое уж большое расстояние для тех вездеходов, что имеются у нас на борту.

– Точно, – сказал Мартин. – У нас же есть «Ганс» и «Маша». Чуть было не забыл.

– Забудешь ты, как же, – пробормотала Марта. – Значит, будем снаряжать что–то вроде таёжной экспедиции?

– А чего её снаряжать, – сказал Велга, входя в рубку вместе с Хельмутом Дитцем. – Сядем да поедем, всё давно готово.

– Сильно наш звездолёт пострадал? – спросил Дитц. – Мне показалось, что в нас попали. И не один раз.

– Так и есть, – подтвердил Никита. – Не смертельно, но некоторое время на восстановление и ремонт потребуется.

– Долго?

– Пара дней как минимум. Может, больше.

– Это много, – сказал Велга. – За пару дней с нашими друзьями всё, что угодно случиться может.

– Согласен, – кивнул Мартин. – Особенно с учётом новых обстоятельств.

– Значит, действуем согласно разработанному именно для подобного случая плану, – помолвил Хельмут. – Экипаж остаётся на борту корабля и делает всё, чтобы привести его в порядок как можно скорее. А мы, десант, садимся в «Машу» и «Ганса» и отправляемся за нашими друзьями. Благо есть пеленг, и мы знаем в какой стороне и на каком расстоянии отсюда находится Брашен. Я ничего не упустил?

17

– Всё–таки странное это место, Карл, – в двадцатый, вероятно, раз за последнюю неделю заметил сержант Сергей Вешняк ефрейтору Карлу Хейницу. – Не могу я его понять, хоть ты меня убей.

Они сидели после обеда в мягких удобных креслах и курили каждый свой табак: Карл Хейниц кубинскую сигару, Сергей Вешняк папиросу «Казбек».