Василий Звягинцев - Дырка для ордена; Билет на ладью Харона; Бремя живых

— Вадим, иди сюда! — тут же возопила Майя. — Это мои знакомые, приглашают.

Ляхов досадливо дернул плечом:

— Оставь людей в покое, Майя. Лучше сама вернись…

Должны были поверить внезапные знакомые, что он сейчас явно испытывает и неловкость, и более сильные чувства, кажется. Нет, ну, конечно, провинциал, вздумавший на свои солдатские деньги разок красиво кутнуть в Москве с одноклассницей, а сейчас увидевший, что начинается что–то не то.

— Да что ты, нас же приглашают, нам будут рады…

Вадим повторил свой жест, отвернулся к темной реке, где за грядой леса слабо светились огни какой–то деревни.

— Ну и как хочешь! А я тут посижу…

По–прежнему молча Ляхов налил себе половину фужера «коньяку» и залпом выпил.

Если все происходящее — плод его воображения, ничего страшного. Ну, расскажет чиновничек приятелям, как общался с наклюкавшейся Бельской–младшей, всех и делов. Глядишь, повысит свой статус.

Если нет — противник дезориентирован и какое–то время выиграно. Добраться бы до пристани…

А сейчас, пока Майя грузит внезапных знакомых своей агрессивной непосредственностью, есть некоторое время поразмышлять спокойно.

Ну, предположим, этот Герасимов и его бабенки — на самом деле враги, агенты «черного интернационала». Что тогда?

Они убедились, что расшифрованы, не в том смысле, что «объекты» догадались об их роли и задаче, а просто опознаны. Следовательно — или отказ от акции, или перевод ее в форсированную фазу. Убийство, похищение — неважно. Важно, что в ближайший час, даже раньше — непременно произойдет нечто.

И все равно Вадиму трудно было представить, что вот сейчас, на палубе мирного ресторана для небедных людей, начнется похожее на то, что случилось с Тархановым в Нью–Йорке или с ними двоими — на лесной подмосковной дороге, при встрече с лжеполицейскими. Стрельба, крики, кровь, трупы.

Зато он сейчас чувствовал себя спокойно. Нет, пожалуй, не спокойно, а уверенно. В очередной раз убедившись, что в хорошей армии ничего зря не делается.

В начале второй недели лагерных сборов один весьма много понимавший о себе слушатель спросил, воспользовавшись неформальной обстановкой, у курсового офицера, тоже принадлежавшего к высшему свету:

— Граф, но это же бессмысленно. Если уж мы с вами дослужились до нынешних чинов и положения, зачем нам это опять? Я тоже учился в Николаевском кавалерийском, и муштровали нас по полной программе. А теперь я, капитан, снова должен ползать под горящей проволокой и вспоминать приемы фехтования саперной лопаткой. К чему?

На что граф Вадбольский, светский тонняга [55] Тонняга — гвардеец, законодатель мод и стиля поведения в своем кругу. Кстати, именно упомянутым графом была возрождена манера являться на балы непременно в лаковых сапогах с серебряными шпорами (гвард. жаргон). , голубоглазый блондин с лицом театрального первого любовника, ответил весьма разумно:

— В вашем будущем арбатском кабинете это может и не понадобиться. Но вдруг мне, из соседнего кабинета, потребуется послать вас в войска с легендой командира роты стратегической разведки? Боюсь, как бы не пришлось после этого в салоне нашей общей знакомой Людмилы Леонидовны мне пить шампанское без вас.

Под дружный смех офицеров, кое–что в подобных делах понимающих, еретик признал свою неправоту.

Для Ляхова тот разговор приобрел именно сейчас особую актуальность. И он чувствовал, что год соответствующих тренировок не прошел даром.

И очень скоро полученные навыки могут пригодиться, поскольку он не только вслушивался в разговор за соседним столиком, но и смотрел глазами, как говорил его ординарец и водитель ефрейтор Старовойтов.

Кроме лиц, у подружек Герасимова имелись еще и фигуры. Оч–чень тренированные. Что руки, что бедра, что спины свидетельствовали — эти барышни, пусть не в гвардейских казармах, свой курс подготовки тоже прошли. И не в длинные платья с кружевами и воланами они на эту прогулку приоделись, а в не стесняющие движений льняные костюмы, вроде и модные, но с такими разрезами на юбках, что делай ногами что хочешь. Вернее — что потребуется.

Что ж, чем быстрее, тем лучше.

Майя общалась с новыми знакомыми, забыв и думать о Ляхове, он, все более мрачнея, не глядя в ее сторону, ковырял вилкой в тарелке с бефстрогановом, рюмку за рюмкой хлестал «коньяк». Курил, прикуривая папиросы одну от одной.

Ну, не удался вечер! Зря потрачены нелегкой службой скопленные рубли, подружка, на которую возлагались определенные надежды, оказалась столичной вертихвосткой. И что теперь делать?

Дойдя до кондиции, он тупо уставился на опустошенную бутылку, лицо его выражало мучительное размышление: что бы это значило?

Встал и, цепляясь за леерное ограждение, двинулся в сторону гальюнов, расположенных на второй палубе.

Держался он именно так, как следует выглядеть офицеру после полулитра крепкого. Почти без закуски.

И почти сразу за Вадимом, выждав от силы полминуты, покинула свое место пресловутая девушка Саша. Тоже ей потребовалось облегчиться.

Майя чуть было не дернулась следом, уж больно собранными и хищными были движения соседки по столу, но вовремя вспомнила главное — заранее согласованные планы должны соблюдаться в точности, если не последовало прямой команды об их изменении.

Значит — играть свою роль дальше и ждать. Жаль только, что не было у нее с собой даже плюгавенького дамского браунинга. Так кто же мог знать! Разве бутылкой засветить Герасимову или оставшейся соседке, если что…

Ляхов добрел почти до нужного места.

Узкий проход между корпусом надстройки и фальшбортом. Справа поднятая в походное положение аппарель, которая при швартовке к пристани играет роль сходней, слева поперечный коридорчик, ведущий, мимо трапа машинного отделения, на противоположный борт.

Сразу за поворотом — оклеенные линкрустом стальные двери туалетных комнат. Мужской и дамской, напротив друг друга. Призрачный свет синих, будто при военном затемнении, ламп.

Сзади, быстро приближаясь, цокали по тиковому настилу палубы каблуки. Услышав их звук прямо за спиной, Вадим с неуклюжей вежливостью посторонился.

— Проходите, мадам, вам, видать, еще сильнее приперло, чуть не бегом бежите… — вымолвил он с пьяной фривольностью.

— Ах ты, козел! — Саша то ли действительно возмутилась хамским намеком, то ли заводила сама себя перед выбросом боевой энергии.

Однако его расслабленный вид и неверные движения профессионалку дезориентировали. Слишком уж простой показалась задача.

Удар она наносила стереотипный, сзади–слева, между плечом и шеей.

Ляхов же, заранее собравшись, присел с поворотом и ответил нестандартно, от всей души, снизу вверх, кулаком в промежность. Благо юбка короткая, не помешала.